: Два года назад записал
Взросление очень неравномерная вещь. Для Мелкого еще самое важное это, чтобы было справедливо. А для Старого уже нет.
У него уже чувство собственности появилось. Подходят ко мне человечки и важно так говорят: "Па, поехали в магазин - купим бакуганов. У нас свои деньги есть!". У Старого хватит на 4 бакуганов, а у Мелкого на 6. Мелкий и говорит, что купит 6 бакуганов, а одного брату отдаст. Чтобы было по братски. Честно и справедливо. И никому не обидно.
А Старый уже другой...
Человечки после каратэ очень хотят пить. Купил я им лимонаду, но, не подумав, взял одну бутылку красного барабариса, а одну оранжевого - апельсина. Старый схватил оранжевый, а Мелкий сидит грустный, обидно ему... Старый говорит, дескать, хочешь я тебе попить дам, а ты мне взамен то-то, то-то и то-то... Тут я подошел, купив еще одну бутылочку лимонада... оранжевого...
- Что ты, - говорю Старому, - такой торгаш? Все себе выгоду хочешь поиметь? Смотри, как брат младший себя ведет - честно и благородно... Нет, торговля тоже почетное занятие, но ты-то внук офицера и сын какого-никакого, а ученого...
Подумал Старый им спрашивает:
- Па, а что такое торгаш?
Я объяснил. Крепко задумался Старый. А Мелкий попил оранжевого лимонада, моргнул глазенками и стал кимоно снимать. И пояс свой желтый.
Так и живем...
Взросление очень неравномерная вещь. Для Мелкого еще самое важное это, чтобы было справедливо. А для Старого уже нет.
У него уже чувство собственности появилось. Подходят ко мне человечки и важно так говорят: "Па, поехали в магазин - купим бакуганов. У нас свои деньги есть!". У Старого хватит на 4 бакуганов, а у Мелкого на 6. Мелкий и говорит, что купит 6 бакуганов, а одного брату отдаст. Чтобы было по братски. Честно и справедливо. И никому не обидно.
А Старый уже другой...
Человечки после каратэ очень хотят пить. Купил я им лимонаду, но, не подумав, взял одну бутылку красного барабариса, а одну оранжевого - апельсина. Старый схватил оранжевый, а Мелкий сидит грустный, обидно ему... Старый говорит, дескать, хочешь я тебе попить дам, а ты мне взамен то-то, то-то и то-то... Тут я подошел, купив еще одну бутылочку лимонада... оранжевого...
- Что ты, - говорю Старому, - такой торгаш? Все себе выгоду хочешь поиметь? Смотри, как брат младший себя ведет - честно и благородно... Нет, торговля тоже почетное занятие, но ты-то внук офицера и сын какого-никакого, а ученого...
Подумал Старый им спрашивает:
- Па, а что такое торгаш?
Я объяснил. Крепко задумался Старый. А Мелкий попил оранжевого лимонада, моргнул глазенками и стал кимоно снимать. И пояс свой желтый.
Так и живем...
:
:
"Хлынов развернул парижскую «Л’Энтрансижан» и на первой странице под заголовком «Таинственное преступление в Вилль Давре» увидел снимок, изображающий семерых людей, разрезанных на куски. «На куски так на куски», – подумал Хлынов. " http://www.flibusta.net/b/142170/re
:
"– Что вы такое вычитали в газетке, мой юный и непримиримый большевик? Семь разрезанных французов? Что поделаешь, – победители всегда склонны к излишествам".
:
Что вы такое вычитали в газетке, мой юный и непримиримый большевик? Семь разрезанных французов? Что поделаешь, – победители всегда склонны к излишествам. История стремится к равновесию. Пессимизм – вот что притаскивают победители к себе в дом вместе с награбленным. Они начинают слишком жирно есть. Желудок их не справляется с жирами и отравляет кровь отвратительными ядами. Они режут людей на куски, вешаются на подтяжках, кидаются с мостов. У них пропадает любовь к жизни. Оптимизм – вот что остается у побежденных взамен награбленного.
:
Про цены на нефть?
"«Наступление на химическом фронте» началось. Парижские газеты начали грандиозный переполох. «Загадочная трагедия в Вилль-Давре», «Таинственное нападение на русского в парке Фонтенебло», «Наглое ограбление химического короля», «Американские миллиарды в Европе», «Гибель национальной германской индустрии», «Роллинг или Москва» – все это умно и ловко было запутано в один клубок, который, разумеется, застрял в горле у обывателя – держателя ценностей. Биржа тряслась до основания. Между серых колонн ее, у черных досок, где истерические руки писали, стирали, писали меловые цифры падающих бумаг, мотались, орали обезумевшие люди с глазами, готовыми лопнуть, с губами в коричневой пене.
Но это гибла плотва, – все это были шуточки. Крупные промышленники и банки, стиснув зубы, держались за пакеты акций. Их нелегко было повалить даже рогами Роллинга. Для этой наиболее серьезной операции и подготовлялся удар со стороны Гарина."
"«Наступление на химическом фронте» началось. Парижские газеты начали грандиозный переполох. «Загадочная трагедия в Вилль-Давре», «Таинственное нападение на русского в парке Фонтенебло», «Наглое ограбление химического короля», «Американские миллиарды в Европе», «Гибель национальной германской индустрии», «Роллинг или Москва» – все это умно и ловко было запутано в один клубок, который, разумеется, застрял в горле у обывателя – держателя ценностей. Биржа тряслась до основания. Между серых колонн ее, у черных досок, где истерические руки писали, стирали, писали меловые цифры падающих бумаг, мотались, орали обезумевшие люди с глазами, готовыми лопнуть, с губами в коричневой пене.
Но это гибла плотва, – все это были шуточки. Крупные промышленники и банки, стиснув зубы, держались за пакеты акций. Их нелегко было повалить даже рогами Роллинга. Для этой наиболее серьезной операции и подготовлялся удар со стороны Гарина."