:
Я, кстати, очень хорошо понимаю ненависть "креативного класса" Киева к донецким. К тем людям, которые с молоком матери впитывают в себя шахтерские ценности. У которых каждый рабочий день - реальная угроза жизни, вырабатывающая серьезное отношение ко всему.
А потом шахтерский Донецк, сохраняя свои моральные ценности, еще и разбогател. И впитывая и перерабатывая приятные стороны богатства, остается собой. Шахтерскими ценностями. Серьезностью ко всему.
И оттуда отличная донецкая опера с ее "настоящестью". И оттуда же Кобзон со всеми его недостатками, но и присущей ему серьезностью к истинным вещам, к добру и злу. К ежедневной опасности.
И именно тем, что киевская насквозь продажная интеллигенция, оправдывающая и угрозы перевешать нас и наших детей, и детей донецких на гиляках, и сожжение людей заживо в Доме профсоюзов и расстрелы городов, где и малыши живут, из РСЗО, ненавидит в донецких, они мне нравятся.
Этими шахтерскими ценностями, когда каждый рабочий день может оказаться последним, и порожденной этим серьезностью, которые многие - по глупости - считают за провинциализм.
А потом шахтерский Донецк, сохраняя свои моральные ценности, еще и разбогател. И впитывая и перерабатывая приятные стороны богатства, остается собой. Шахтерскими ценностями. Серьезностью ко всему.
И оттуда отличная донецкая опера с ее "настоящестью". И оттуда же Кобзон со всеми его недостатками, но и присущей ему серьезностью к истинным вещам, к добру и злу. К ежедневной опасности.
И именно тем, что киевская насквозь продажная интеллигенция, оправдывающая и угрозы перевешать нас и наших детей, и детей донецких на гиляках, и сожжение людей заживо в Доме профсоюзов и расстрелы городов, где и малыши живут, из РСЗО, ненавидит в донецких, они мне нравятся.
Этими шахтерскими ценностями, когда каждый рабочий день может оказаться последним, и порожденной этим серьезностью, которые многие - по глупости - считают за провинциализм.
:
— Маугли, — сказал Балу, — ты разговаривал с Бандар-логом, с Обезьяньим Народом?
Маугли посмотрел на Багиру, желая видеть, не сердится ли также и пантера: ее глаза были жестки, как яшмовые камни.
— Ты был с серыми обезьянами, с существами без Закона, с поедателями всякой дряни. Это великий позор.
— Когда Балу ударил меня по голове, — сказал Маугли (он все еще лежал на спине), — я убежал; с деревьев соскочили серые обезьяны и пожалели меня. Никому больше не было до меня дела. — И мальчик слегка втянул ноздрями воздух.
— Жалость Обезьяньего Народа! — Балу фыркнул. — Молчание горного потока! Прохлада летнего солнца! А что дальше, человеческий детеныш?
— Потом… Потом обезьяны дали мне орехов и разных вкусных вещей и… и… отнесли меня на вершины деревьев, а там сказали, что по крови я их брат, что я отличаюсь от обезьян только отсутствием хвоста и что со временем я сделаюсь их вожаком.
— У них не бывает вожаков, — сказала Багира. — Они лгут и всегда лгали.
— Они обходились со мной очень ласково и звали меня опять к ним. Почему меня никогда не водили к Обезьяньему Народу? Серые обезьяны стоят, как я, на задних лапах, не дерутся жесткими лапами, а играют целый день. Пустите меня на деревья. Злой Балу, пусти меня наверх. Я опять поиграю с ними.
— Послушай, детеныш человека, — сказал медведь, и его голос прогремел, точно раскат грома в знойную ночь. — Я учил тебя Закону Джунглей, касающемуся всего нашего населения за исключением Обезьяньего Народа, живущего среди ветвей. У них нет закона. Обезьяны — отверженные. У них нет собственного наречия; они пользуются украденными словами, которые подслушивают, когда подглядывают за нами, прячась в ветвях. У них не наши обычаи. Они живут без вожаков. У них нет памяти. Они хвастаются, болтают, уверяют, будто они великий народ, готовый совершать великие дела в джунглях, но падает орех, им делается смешно, и они все забывают. Мы, жители джунглей, не имеем с ними дела; не пьем там, где пьют обезьяны; не двигаемся по их дорогам; не охотимся там, где они охотятся; не умираем, где умирают они. Слыхал ли ты, чтобы я когда-нибудь до сегодняшнего дня говорил о Бандар-логе?
— Нет, — шепотом произнес Маугли, потому что теперь, когда Балу перестал говорить, в лесу стало тихо.
— Народ джунглей изгнал их из своей памяти и не берет в рот их мяса. Обезьян очень много; они злы, грязны, не имеют стыда, и если у них есть какое-нибудь определенное желание, то именно стремление, чтобы в джунглях заметили их. Но мы не обращаем на них внимания, даже когда они бросают нам на голову грязь и орехи.
Маугли посмотрел на Багиру, желая видеть, не сердится ли также и пантера: ее глаза были жестки, как яшмовые камни.
— Ты был с серыми обезьянами, с существами без Закона, с поедателями всякой дряни. Это великий позор.
— Когда Балу ударил меня по голове, — сказал Маугли (он все еще лежал на спине), — я убежал; с деревьев соскочили серые обезьяны и пожалели меня. Никому больше не было до меня дела. — И мальчик слегка втянул ноздрями воздух.
— Жалость Обезьяньего Народа! — Балу фыркнул. — Молчание горного потока! Прохлада летнего солнца! А что дальше, человеческий детеныш?
— Потом… Потом обезьяны дали мне орехов и разных вкусных вещей и… и… отнесли меня на вершины деревьев, а там сказали, что по крови я их брат, что я отличаюсь от обезьян только отсутствием хвоста и что со временем я сделаюсь их вожаком.
— У них не бывает вожаков, — сказала Багира. — Они лгут и всегда лгали.
— Они обходились со мной очень ласково и звали меня опять к ним. Почему меня никогда не водили к Обезьяньему Народу? Серые обезьяны стоят, как я, на задних лапах, не дерутся жесткими лапами, а играют целый день. Пустите меня на деревья. Злой Балу, пусти меня наверх. Я опять поиграю с ними.
— Послушай, детеныш человека, — сказал медведь, и его голос прогремел, точно раскат грома в знойную ночь. — Я учил тебя Закону Джунглей, касающемуся всего нашего населения за исключением Обезьяньего Народа, живущего среди ветвей. У них нет закона. Обезьяны — отверженные. У них нет собственного наречия; они пользуются украденными словами, которые подслушивают, когда подглядывают за нами, прячась в ветвях. У них не наши обычаи. Они живут без вожаков. У них нет памяти. Они хвастаются, болтают, уверяют, будто они великий народ, готовый совершать великие дела в джунглях, но падает орех, им делается смешно, и они все забывают. Мы, жители джунглей, не имеем с ними дела; не пьем там, где пьют обезьяны; не двигаемся по их дорогам; не охотимся там, где они охотятся; не умираем, где умирают они. Слыхал ли ты, чтобы я когда-нибудь до сегодняшнего дня говорил о Бандар-логе?
— Нет, — шепотом произнес Маугли, потому что теперь, когда Балу перестал говорить, в лесу стало тихо.
— Народ джунглей изгнал их из своей памяти и не берет в рот их мяса. Обезьян очень много; они злы, грязны, не имеют стыда, и если у них есть какое-нибудь определенное желание, то именно стремление, чтобы в джунглях заметили их. Но мы не обращаем на них внимания, даже когда они бросают нам на голову грязь и орехи.
:
— Народ джунглей изгнал их из своей памяти и не берет в рот их мяса. Обезьян очень много; они злы, грязны, не имеют стыда, и если у них есть какое-нибудь определенное желание, то именно стремление, чтобы в джунглях заметили их. Но мы не обращаем на них внимания, даже когда они бросают нам на голову грязь и орехи.
:
Пишу товарищу (про союзников): "Надо перехватывать инициативу. Со злой волей можно бороться и побеждать, но как победить глупость и некомпетентность!"
:
Когда я смотрю на бомжей, я почему то все время думаю о том, какими они были в детстве. Малышами, мечтающими скорее стать взрослыми...
:
Я все пытаюсь себе представить, как заведующий Административным отделом ЦК ВКП(б) - курирующим спецслужбы - Пятницкий на Пленуме в 1937 году публично выступает против наркома НКВД Ежова по поводу злоупотреблений в органах безопасности, почти выигрывает, но в итоге все-таки проигрывает.
Что-то нам не то про 37 год рассказывают. Что-то не то.
Что-то нам не то про 37 год рассказывают. Что-то не то.
:
- Что вы будете делать, если Кличко кинет в вас гранату?
- Как что? Выдерну чеку и кину обратно.
- Как что? Выдерну чеку и кину обратно.
:
Если рассуждать содержательно, то война СССР с Польщей по факту началась не в 1939 году, а в 1938. В самом деле, если одна сторона разрывает публично Пакт о ненападении, то все понимают, что это уже война.
Советский Союз 23 сентября 1938 года направил польским панам ноту, согласно которой, если польские войска вступят в Чехословакию, СССР денонсирует заключенный им с Польшей в 1932 г. договор о ненападении.
Советский Союз 23 сентября 1938 года направил польским панам ноту, согласно которой, если польские войска вступят в Чехословакию, СССР денонсирует заключенный им с Польшей в 1932 г. договор о ненападении.