В пятницу главы МИД России и США обсудили политическое урегулирование в Сирии. Вашингтон продолжает настаивать на том, что Башар Асад должен уйти, о том же говорит и часть сирийской оппозиции. Впрочем, с другой ее частью Москве как посреднику удалось наладить контакт. Словом, процесс идет. Самое время развенчать ряд устойчивых мифов – и об Асаде, и об оппозиции, и о Сирии вообще.

Комментируя любые новости о том, что «Свободная сирийская армия» хочет переговоров с Россией, прежде всего следует понять, кого все-таки и Москва, и Дамаск считают за террористов. Это очень важный вопрос, но он, как правило, скрыт за истерикой западной прессы, которая некритично воспроизводится как российскими средствами массовой информации, так и «экспертным сообществом».

Ответ на этот вопрос прост и внутренне непротиворечив. Нетеррористы – это те, кто вне зависимости от их отношения к правительству в Дамаске согласен принимать участие в свободных и демократичных выборах в Сирии (очередные парламентские выборы намечены на март 2016 года). А те, кто предпочитает стрельбу и подрывы предвыборной агитации, и есть террористы, которые пытаются добиться своих политических целей с помощью убийств и запугивания населения.

Миф первый: Сирия – авторитарная диктатура, и революция была неминуема

Действующее правительство Сирии и президент Башар Асад поддерживают национальное примирение и демократию – и это абсолютно естественно для той политической силы, за которой стоит большинство и которая уверена в успехе на свободных выборах. Напротив, мятежники борются за возможность силой заткнуть голоса сторонников правительства – именно отсюда и проистекает их ультимативное требование отставки президента. Они буквально настаивают на том, что право избирать и быть избранным должно быть только у их единомышленников, а демократические права оппонентов необходимо как минимум ограничить (а то и вовсе лишить).

Наше некритичное повторение инсинуаций западных СМИ приводит к тому, что россияне перестали понимать саму природу происходящего в Сирии. А эта страна – вовсе не диктатура, не тирания и даже не автократия, как нас пытаются уверить. Это вполне себе демократия (пусть и в условиях военных действий) со всеми ее как положительными, так и отрицательными сторонами. В парламенте Сирии представлена дюжина партий. Да, создание партий по религиозному или национальному принципу запрещено, но именно поэтому из 250 депутатов почти 80 «независимые» (а есть еще исламисты, курды, армяне, ассирийцы, другие меньшинства, которые идут и по партийным спискам тоже). Баасистов – членов правящей партии – до войны было два миллиона, сейчас осталось около одного, но и другие партии – от коммунистов до националистов из «Хизб-уль-Кауми», от либералов до «Объединенных социалистов» – могут насчитывать сотни тысяч человек. 

Не все понимают, что борьба умеренных мятежников против исламизма вызвана глубинными противоречиями между ними. Дело в том, что традиционно, с самого своего возникновения, политический ислам ориентирован на уничтожение политической власти кланов – они за единство уммы. И нынешний террористический псевдоислам не отказывается от этого принципа.

Если Башар готов договариваться с кланами (средневековые пережитки будут разгромлены на выборах; ведь даже из пережившего многолетнюю гражданскую войну Ливана система на клановой основе скоро уйдет – ее просто невозможно сохранить в XXI веке, и это понимают даже вожди кланов), то ваххабиты, ориентированные как раз на средневековые порядки – просто из другой части учебника по истории Средних веков, эти кланы просто уничтожат. Уничтожат физически вместе с их вождями. Так уж у ИГИЛ и ан-Нусры принято.

В официальном Дамаске даже разница между сторонниками жесткого и мягкого подхода не столь велика. И те и другие понимают, что политическое решение конфликта – единственно приемлемое, нужно не убить всех мятежников, а заставить их отложить автомат в пользу политической агитации (для чего им, разумеется, нужны гарантии как личной безопасности, так и политических прав). Разница состоит разве что в понимании соотношения цели и средств ее достижения. Голуби считают политический процесс, национальный диалог и средством, и целью урегулирования ситуации. Для ястребов же политическое урегулирование – главная цель, но необходимым средством его достижения является силовое урегулирование ситуации (трудно реализовывать права политических активистов на избрание в парламент, когда кандидата могут просто убить).

Есть ли смысл договариваться с умеренными мятежниками России и Асаду? Безусловно, есть. Карл фон Клаузевиц, рассуждая о соотношении политики и войны, говорил: «Первоначальные политические намерения подвергаются в течение войны значительным изменениям и в конце концов могут сделаться совершенно иными именно потому, что они определяются достигнутыми успехами и их вероятными последствиями». Мятежники рассчитывали захватить власть нахрапом в очень короткие сроки. Но у них не получилось – большинство (пусть и не абсолютное) сирийских кланов поддержало все-таки баасистов, а города с течением времени перешли на сторону Асада, потому что он хочет закончить войну примирением, тогда как мятежники требовали «все или ничего».

Асад не сражается за власть per se. Ему нужны общенациональный мир и демократия с возможным переходом от президентской к парламентской республике (как в Ливане). Говорят, что даже живой собаке лучше, чем мертвому льву, а живому льву («Асад» по-русски и означает «лев») еще лучше, чем мертвому. Действующий президент имеет устойчивую и активную поддержку более чем половины населения Сирии, а многие критики считают его «меньшим злом» просто потому, что знают, что собой представляют его противники.

То, что в условиях демократии баасисты выиграют и президентские, и парламентские выборы, хорошо понимают и мятежники – оттого-то и выставляют непременным условием мира отставку избранного народом президента. Но за этими выборами придут следующие, а сам смысл существования политической оппозиции состоит в том, чтобы пересидеть поражение в креслах парламентской оппозиции и в конце концов сформировать правительство.

С другой стороны, создается впечатление, что Асаду выгодно поражение на мартовских выборах (чтобы переходное правительство возглавляла оппозиция) в условиях постепенной трансформации республики в парламентскую. Ведь, когда следующие парламентские выборы «Баас» и партии Народного патриотического фронта практически с гарантией выиграют, главой страны уже будет премьер. Но тут трудно что-либо предсказывать – мастерство сирийцев в закулисных политических играх превзойти невозможно, их 5000 лет цивилизации научили.

Текст: Саид Гафуров