:
Звонок в домофон.
-Кто там?
-Установка окон.
-Так вы же только что зашли?..
- Я выпал!.
-Кто там?
-Установка окон.
-Так вы же только что зашли?..
- Я выпал!.
:
Николка Турбин однажды улыбнулся, войдя в комнату Тальберга. Тот сидел и писал на большом листе бумаги какие-то грамматические упражнения, а перед ним лежала тоненькая, отпечатанная на дешевой серой бумаге книжонка:
"Игнатий Перпилло - Украинская грамматика".
"Игнатий Перпилло - Украинская грамматика".
:
: Диалоги. О наших эмигрантах на Западе
- социальное бытие определяет индивидуальное сознание. Они ждали санта-барбару, а получили статус наших таджиков...
...но претензии-то никуда не делись, и надо на кого-то свалить вину. Причем почему-то за океаном для них самое страшная вещь оказаться "лузером", а здесь еще и условия различные: нищий поэт и дервиш у них лузер, а у нас (в элитных кругах) - очень достойный и уважаемый (но эксцентричный) человек.
- социальное бытие определяет индивидуальное сознание. Они ждали санта-барбару, а получили статус наших таджиков...
...но претензии-то никуда не делись, и надо на кого-то свалить вину. Причем почему-то за океаном для них самое страшная вещь оказаться "лузером", а здесь еще и условия различные: нищий поэт и дервиш у них лузер, а у нас (в элитных кругах) - очень достойный и уважаемый (но эксцентричный) человек.
: С удивительным постоянством.
В марте 1917 года Тальберг был первый, - поймите, первый, - кто пришел в военное училище с широченной красной повязкой на рукаве. Это было в самых первых числах, когда все еще офицеры в Городе при известиях из Петербурга становились кирпичными и уходили куда-то, в темные коридоры, чтобы ничего не слышать. Тальберг как член революционного военного комитета, а не кто иной, арестовал знаменитого генерала Петрова.
Когда же к концу знаменитого года в Городе произошло уже много чудесных и странных событий и родились в нем какие-то люди, не имеющие сапог, но имеющие широкие шаровары, выглядывающие из-под солдатских серых шинелей, и люди эти заявили, что они не пойдут ни в коем случае из Города на фронт, потому что на фронте им делать нечего, что они останутся здесь, в Городе, Тальберг сделался раздражительным и сухо заявил, что это не то, что нужно, пошлая оперетка.
И он оказался до известной степени прав: вышла действительно оперетка, но не простая, а с большим кровопролитием. Людей в шароварах в два счета выгнали из Города серые разрозненные полки, которые пришли откуда-то из-за лесов, с равнины, ведущей к Москве. Тальберг сказал, что те в шароварах - авантюристы, а корни в Москве, хоть эти корни и большевистские.
Но однажды, в марте, пришли в Город серыми шеренгами немцы, и на головах у них были рыжие металлические тазы, предохранявшие их от шрапнельных пуль, а гусары ехали в таких мохнатых шапках и на таких лошадях, что при взгляде на них Тальберг сразу понял, где корни. После нескольких тяжелых ударов германских пушек под Городом московские смылись куда-то за сизые леса есть дохлятину, а люди в шароварах притащились обратно, вслед за немцами. Это был большой сюрприз.
Тальберг растерянно улыбался, но ничего не боялся, потому что шаровары при немцах были очень тихие, никого убивать не смели и даже сами ходили по улицам как бы с некоторой опаской, и вид у них был такой, словно у неуверенных гостей.
Тальберг сказал, что у них нет корней, и месяца два нигде не служил. Николка Турбин однажды улыбнулся, войдя в комнату Тальберга. Тот сидел и писал на большом листе бумаги какие-то грамматические упражнения, а перед
ним лежала тоненькая, отпечатанная на дешевой серой бумаге книжонка:
"Игнатий Перпилло - Украинская грамматика".
В марте 1917 года Тальберг был первый, - поймите, первый, - кто пришел в военное училище с широченной красной повязкой на рукаве. Это было в самых первых числах, когда все еще офицеры в Городе при известиях из Петербурга становились кирпичными и уходили куда-то, в темные коридоры, чтобы ничего не слышать. Тальберг как член революционного военного комитета, а не кто иной, арестовал знаменитого генерала Петрова.
Когда же к концу знаменитого года в Городе произошло уже много чудесных и странных событий и родились в нем какие-то люди, не имеющие сапог, но имеющие широкие шаровары, выглядывающие из-под солдатских серых шинелей, и люди эти заявили, что они не пойдут ни в коем случае из Города на фронт, потому что на фронте им делать нечего, что они останутся здесь, в Городе, Тальберг сделался раздражительным и сухо заявил, что это не то, что нужно, пошлая оперетка.
И он оказался до известной степени прав: вышла действительно оперетка, но не простая, а с большим кровопролитием. Людей в шароварах в два счета выгнали из Города серые разрозненные полки, которые пришли откуда-то из-за лесов, с равнины, ведущей к Москве. Тальберг сказал, что те в шароварах - авантюристы, а корни в Москве, хоть эти корни и большевистские.
Но однажды, в марте, пришли в Город серыми шеренгами немцы, и на головах у них были рыжие металлические тазы, предохранявшие их от шрапнельных пуль, а гусары ехали в таких мохнатых шапках и на таких лошадях, что при взгляде на них Тальберг сразу понял, где корни. После нескольких тяжелых ударов германских пушек под Городом московские смылись куда-то за сизые леса есть дохлятину, а люди в шароварах притащились обратно, вслед за немцами. Это был большой сюрприз.
Тальберг растерянно улыбался, но ничего не боялся, потому что шаровары при немцах были очень тихие, никого убивать не смели и даже сами ходили по улицам как бы с некоторой опаской, и вид у них был такой, словно у неуверенных гостей.
Тальберг сказал, что у них нет корней, и месяца два нигде не служил. Николка Турбин однажды улыбнулся, войдя в комнату Тальберга. Тот сидел и писал на большом листе бумаги какие-то грамматические упражнения, а перед
ним лежала тоненькая, отпечатанная на дешевой серой бумаге книжонка:
"Игнатий Перпилло - Украинская грамматика".
:
"...капитализм порождает и специфические круги высокообразованной гуманитарной интеллигенции, связанной с филологией, историей, литературой, театром той или иной этнической группы (языковая интеллигенция или языковые элиты), которая находит себе средства к жизни в виде образования и приобщения к цивилизации следующих поколений. Эти люди, искренне считающие себя элитой нации, больше ничего делать не умеют. Но в рыночных условиях достижение ими материальных благ или социального статуса прямо зависит от роли их этнических групп в мультинациональном капиталистическом обществе.
Современное общество финансирует образование большинства населения (кроме высших страт) за счет государственных бюджетов. Наличие множества языков и одного покупателя услуг (государственного бюджета) ведет в рыночных условиях к специфической форме конкуренции - конкуренции языковых систем образования, воспитания, массовой культуры (в немассовой это не так - оперу поют по-итальянски) за бюджетные средства. Такую конкуренцию в общем случае легче вести не рыночными средствами, а политическими мерами - приданию языку фактически или юридически государственного статуса, что вынуждает увеличивать финансирование именно этих языковых элит. Языковая интеллигенция претендует на высокий социальный статус за счет важности её социальной роли, она получает его в виде академий, вузов, институтов языка и истории, грантов и так далее - она призвана обслуживать интересы правящих групп общества. "
Соединение обездоленных масс, особенно беженцев, потерявших права на недвижимое имущество, и языковой интеллигенции, стремящейся канализировать все бюджетные потоки в свою пользу, часто порождает взрывоопасные смеси, что мы можем наблюдать на постсоветском пространстве (Грузия, независимая Украина, Узбекистан), а также в Африке, Азии, в Европе (Каталония, Баскония) и других регионах. Ведь для огромного большинства людей слово "свобода" (и «национальная свобода») несет очень конкретный смысл - это возможность каждый день кормить своих детей досыта. Но возглавляют этих людей профессора от гуманитарных наук, не очень хорошо представляющие, чем запах коровьего навоза отличается от запаха свиного, зато запредельно честолюбивых. Не случайно Наполеон Бонапарт подчеркивал: "Что сделало революцию? - Честолюбие. Что положило ей конец? - Тоже честолюбие. Но каким прекрасным предлогом была для нас свобода!"
Языковая интеллигенция постоянно забывает, что национальное самолюбие - как нижнее белье - нужно иметь, но не стоит показывать, и постоянно порождает в обездоленных массах чувство национальной ущербности, стремление отомстить за бывшие или вымышленные оскорбления, подчеркивает национальные различия - даже если он и преступник, то он не должен быть наказан, потому что он принадлежит к твоей национальной группе. Из этого сплава может вырасти фашизм, но для этого он должен быть востребован правящими экономическими и политическими группами.
Но порождается такой агрессивный национализм материальными интересами. Без них он ничто".
Современное общество финансирует образование большинства населения (кроме высших страт) за счет государственных бюджетов. Наличие множества языков и одного покупателя услуг (государственного бюджета) ведет в рыночных условиях к специфической форме конкуренции - конкуренции языковых систем образования, воспитания, массовой культуры (в немассовой это не так - оперу поют по-итальянски) за бюджетные средства. Такую конкуренцию в общем случае легче вести не рыночными средствами, а политическими мерами - приданию языку фактически или юридически государственного статуса, что вынуждает увеличивать финансирование именно этих языковых элит. Языковая интеллигенция претендует на высокий социальный статус за счет важности её социальной роли, она получает его в виде академий, вузов, институтов языка и истории, грантов и так далее - она призвана обслуживать интересы правящих групп общества. "
Соединение обездоленных масс, особенно беженцев, потерявших права на недвижимое имущество, и языковой интеллигенции, стремящейся канализировать все бюджетные потоки в свою пользу, часто порождает взрывоопасные смеси, что мы можем наблюдать на постсоветском пространстве (Грузия, независимая Украина, Узбекистан), а также в Африке, Азии, в Европе (Каталония, Баскония) и других регионах. Ведь для огромного большинства людей слово "свобода" (и «национальная свобода») несет очень конкретный смысл - это возможность каждый день кормить своих детей досыта. Но возглавляют этих людей профессора от гуманитарных наук, не очень хорошо представляющие, чем запах коровьего навоза отличается от запаха свиного, зато запредельно честолюбивых. Не случайно Наполеон Бонапарт подчеркивал: "Что сделало революцию? - Честолюбие. Что положило ей конец? - Тоже честолюбие. Но каким прекрасным предлогом была для нас свобода!"
Языковая интеллигенция постоянно забывает, что национальное самолюбие - как нижнее белье - нужно иметь, но не стоит показывать, и постоянно порождает в обездоленных массах чувство национальной ущербности, стремление отомстить за бывшие или вымышленные оскорбления, подчеркивает национальные различия - даже если он и преступник, то он не должен быть наказан, потому что он принадлежит к твоей национальной группе. Из этого сплава может вырасти фашизм, но для этого он должен быть востребован правящими экономическими и политическими группами.
Но порождается такой агрессивный национализм материальными интересами. Без них он ничто".
:
Популярный сербский анекдот:
- С кем граничит Россия?
- С кем хочет!
- С кем граничит Cербия?
- С кем хочет Россия!
- С кем граничит Россия?
- С кем хочет!
- С кем граничит Cербия?
- С кем хочет Россия!
