SZG

В работе ЦБ необходимы перемены

Одновременно с проектом федерального бюджета в Государственную думу внесены «Основные направления единой государственной денежно-кредитной политики на 2014 год и период 2015 и 2016 годов». Несмотря на декларируемую независимость Центрального банка, кредитно-денежная политика в России остается элементом общей макроэкономической политики, хотя можно спорить о том, хорошо это или нет. «Успешность реализации государственной макроэкономической политики, – подчеркивается в «Основных направлениях», – в значительной степени зависит от координации деятельности Банка России и правительства Российской Федерации».

БИТВА ЗА КРЕДИТ

Кредит – основа современной рыночной экономики независимо от того, как к этому относиться. Однако пока что мы можем констатировать отсутствие в России кредита с большой буквы. ЦБ как не выдавал деньги банкам систематически, то есть устойчиво, предсказуемо, прозрачно, так и не выдает. Только к 1 января 2016 года Банк России планирует «скорректировать ставку рефинансирования до уровня ключевой ставки. До указанной даты ставка рефинансирования будет иметь второстепенное значение».

Основной целью денежно-кредитной политики названо «обеспечение ценовой стабильности, что подразумевает достижение и поддержание стабильно низких темпов роста потребительских цен и является одним из важнейших условий формирования сбалансированного и устойчивого экономического роста».

Обратите внимание, речи о том, что одной из основных целей кредитно-денежной политики должно быть обеспечение народного хозяйства и, прежде всего, реального сектора финансовыми ресурсами по доступным ставкам, не ведется. Президент даже вынужден требовать «подойти неформально к решению этих вопросов». «Понятно, есть определенные правила, принципы функционирования любого финансового учреждения. Но для банка какое удовольствие, если человека или предприятие загнать совсем в угол? – задается резонным вопросом глава государства. – С него все равно ничего не получить. Лучше поддержать, помочь, обеспечить условия, при которых кредитор мог бы быть доволен действиями получателей кредитов после того, как они с ситуацией справятся».

Однако ЦБ, словно в насмешку над требованиями Путина, обещает нам, что «в предстоящий трехлетний период сохранится структурный дефицит ликвидности банковского сектора». То есть у банков денег будет не хватать, а значит, для реального сектора средства будут все более и более дорогими. Иногда хочется спросить: а может, это в мегарегуляторе так специфически шутят? Но нет, это они всерьез. Они просто не желают отвечать за то, хватает ли народному хозяйству денег.

Можно ли спастись от кризиса, накачав банковский сектор ликвидностью? Вопрос спорный, но в условиях, когда набор инструментов финансовых и монетарных властей очень ограничен, стоит попробовать, по крайней мере, не запрещать себе этих попыток априори. Тем более что угроза новой волны глобального кризиса остается актуальной.

Сейчас же в теории принципиальнейшая задача Центрального банка – обеспечение народного хозяйства «дешевыми и длинными деньгами» – решается бюджетным, а не монетарным способом. Раздутые ставки по кредитам субсидируются из федерального бюджета вместо того, чтобы заставить Банк России проводить политику обеспечения национальной экономики финансовыми ресурсами по приемлемым условиям, как это делают эмиссионные органы США, ЕС или КНР.

Между тем Банк России грозится лишь «учитывать» при достижении своих заявленных целей по инфляции «особенности трансмиссионного механизма, то есть процесса влияния решений Центробанка на экономику. Процентные ставки по операциям Банка России напрямую воздействуют на формирование стоимости средств на денежном рынке (наиболее краткосрочном сегменте финансового рынка), что, в свою очередь, влияет на средне- и долгосрочные процентные ставки».

Иными словами, самостоятельной цели – снижения ставок для предприятий и ставших уже системной проблемой всех российских финансов разбухшей массы розничных кредитов – у ЦБ просто нет. И спрашивать с него за зашкаливающую стоимость денег, убивающую национальное производство и совокупный национальный спрос, не полагается.

Госбанкиры считают так всерьез, хотя им известно, что «уровень процентных ставок является одним из факторов, определяющих экономические решения домашних хозяйств и фирм (в том числе о потреблении, сбережении, инвестировании)». Глава Банка России Эльвира Набиуллина категорически против «расширения мандата ЦБ», то есть попыток увязать широчайшие полномочия, данные мегарегулятору, с элементарной ответственностью за состояние народного хозяйства.

Согласно мемуарам Коленкура, еще Наполеон рассуждал о неразрывности налогово-бюджетной и кредитно-денежной политики применительно к англо-саксонской модели, которая так некритично воспринята нынешними российскими монетаристами. «У Англии, – сказал император, – все покоится на нереальных, воображаемых величинах. Ее кредит зиждется только на доверии, так как он не обеспечен никаким залогом, хотя надо признаться, что английское правительство обладает кое-чем получше такого обеспечения, поскольку богатства частных лиц вливаются в государственную казну. Последовательная система займов, связывающая всегда новые займы с прежними, гарантирует своего рода принудительное доверие на будущее время. Заинтересовывая всех частных собственников в преуспеянии казны, правительство создало для себя кое-что получше реального обеспечения, которого у него не было; оно создало себе таким образом неограниченное обеспечение, соответствующее интересам также и отдельных лиц».

Россия – не наполеоновская Франция, но угроза самому существованию страны становится все острее.

НЕ ПОТЕРЯТЬ СТРАНУ!

Естественная забота руководства страны о национальной промышленности и науке, о продовольственной безопасности и инфраструктуре как-то прячет в тень наличие в России вполне самодостаточного, ориентированного на импорт, можно сказать, компрадорского и по своему происхождению, и по своей природе капитала. Неверна мысль, что китайский ширпотреб и турбины для электростанций, устаревшие американские и европейские авиалайнеры или японские подержанные машины в Россию ввозит иностранный капитал. Это делают российские компании и купцы-челноки, а финансируют их деятельность российские банки.

Проблема в том, что высокие ставки по кредитам фактически являются запретительными для любых долгосрочных производственных проектов, тогда как короткие сроки оборачиваемости денег у импортеров и лизингеров дают им колоссальные конкурентные преимущества перед производителями.

И это превосходство настолько велико, что можно ставить вопрос, а не подрывают ли компрадорские элементы торгового капитала и капитала сектора услуг саму целостность страны. Удержать единое экономическое пространство в России до XIX века, когда земля была высшей ценностью, могли землевладельцы-феодалы; в СССР государственная монополия внешней торговли и Госплан компенсировали невыгоды экономической географии преимуществами централизованного планирования. Сейчас ни того ни другого элемента просто нет.

Задумайтесь: чем меньше общественной пользы от деятельности, тем более она, получается, выгодна. Продавать машины выгоднее, чем их производить, еще выгоднее выдавать производителям и продавцам кредиты, еще выгоднее спекулировать ценными бумагами автозаводов, а еще выгоднее торговать самими продавцами и кредиторами.

Частному капиталу сохранение единой России экономически невыгодно, потому что слишком велики географические по своей природе издержки на поддержание единства страны. Издание «ВВП» уже отмечало, что морской фрахт сыпучих грузов из Петербурга, скажем, во Владивосток вокруг Индии, а часто и вокруг Африки оказывается дешевле, чем их транспортировка по железной дороге (на что представители РЖД возражали, что в этих расчетах не учитывались предоставляемые большие скидки, но в любом случае тарифы оказываются сопоставимыми).

Компрадорский капитал западных регионов России ориентирован на сотрудничество с Европой, тогда как Сибирь, Приморье и Дальний Восток концентрируют свою внешнеэкономическую деятельность на Японии и КНР. Компрадорский капитал сам по себе не злонравен, он просто безразличен ко всему, кроме прибыли, в которой решающую роль играют издержки. Мы уже получили первые сигналы недовольства среднего и мелкого буржуа. Оформление неконструктивной оппозиции – первое проявление этого зарождающегося пока еще больше социального, но уже становящегося и политическим движения.

И если не принимать специальных мер, то может оказаться поздно. Главой государства такие меры принимаются. Евразийская интеграция – главная идея правления Владимира Путина – должна была привести к созданию огромного рынка, защищенного извне единой политикой. Но именно в экономике решения президентов Путина, Назарбаева и Лукашенко саботируются, а наименее согласованная и скоординированная область – как раз кредитно-денежная и эмиссионная политика.

Попытки проводить политику поддержки внутренних производителей наталкивается на сопротивление капитала компрадорского характера, который, лишаясь источников дохода и борясь за собственное выживание, неизбежно начнет принимать политические контрмеры.

А побеждает в такой конкуренции тот, у кого дешевле деньги, которые дешевле у капитала иностранного. И доллары, и иены, и юани дешевле рублей. Формы этой борьбы могут быть разными, но суть, по нашему убеждению, будет одинаковой. И совсем неслучайно деструктивно настроенные «болотные» так радуются возвращению выборности губернаторов, воспринимая ее как свою победу.

Фактически только отсутствие мажоритарных выборов и предопределенная бюджетной структурой разделения налогов на федеральные, региональные и местные дефицитность бюджетов субъектов Федерации скрепляет Россию как единое целое. Пока депутаты ответственны не перед жителями конкретного региона, а перед партийными аппаратами, от которых зависит попадание депутата в списки на следующий срок, перекупщики японских подержанных машин и банки, финансирующие автоспекулянтов, не имеют возможности защищать через них свои жизненные интересы. Но избираемый губернатор или мэр уже будет зависеть от настроения населения того или иного региона, на которое можно и повлиять, в том числе финансово.

ЗАЧЕМ МЕГАРЕГУЛЯТОР

Нынешнее экономическое руководство постоянно бросает в какие-то крайности: то у нихНанотехнологии, теперь вот Мегарегулятор. Беда не в любви к количественным приставкам, а в потере за громкими наименованиями содержательности деятельности. Достаточно проехать хоть раз в московском метро, чтобы увидеть большое количество рекламы самых разнообразных форекс-компаний, а надо заметить, что в среде финансистов выражение «форекс-жулики» уже давно стало нарицательным. И где, спрашивается, мегарегулятор? Почему он не вмешивается в откровенно жульнические операции на (одно слово чего стоит!) «розничном форексе»!

Многие забывают, что фондовый рынок мало и очень опосредованно связан с промышленностью, сельским хозяйством и даже сектором услуг. И в теории вторичный рынок ценных бумаг касается только передела собственности, а не развития народного хозяйства, первичное же размещение акций представляет собой разовую акцию и малозначительную долю в их обороте.

Для самих компаний рост и падение курса их акций больших изменений не приносит. «Роснефть» и «Газпром» как добывали и продавали углеводороды, так и продолжают их добывать и продавать. Сбербанк и ВТБ продолжают обслуживать кредиты и проводить платежи, электростанции – давать ток, макаронные фабрики – выпускать макароны, а коммуникационные компании – обслуживать мобильные телефоны и спутники. А вот мелкие инвесторы, купившие акции в период народной приватизации или высокой конъюнктуры, могут пострадать, расплачиваясь за падение рынка, вызванное совершенно далекими от них причинами.

Брокеры и агенты, регистраторы и центральный депозитарий получают прибыль в виде комиссии от оборота их клиентов или за осуществленные сделки, поэтому основой их поведения в отношении инвесторов всегда будет правило «Делай что-нибудь». Им важен процесс сделки, а не ее результат, от этого зависит их материальное благополучие. Весь смысл их деятельности состоит в том, чтобы держать клиента в постоянном процессе купли-продажи. К тому же базовым постулатом деятельности профессиональных участников фондового рынка является то, что «весь риск ложится на клиента».

Важнейшей задачей мегарегулятора должно стать именно перераспределение рисков. Сейчас управляющие компании могут получать до 50% прибылей инвестора, но все возможные убытки при этом ложатся исключительно на его плечи.

В случае катастрофического развития событий большинство брокеров, имея возможность спасти себя или ту финансовую группу, к которой они принадлежат, погубив клиентов, так и поступят. До сих пор не завершены некоторые судебные процессы ряда российских инвесторов, потерявших миллионы долларов в брокерских компаниях, принадлежащих крупнейшим западноевропейским банкам, во время кризиса 1998 года!

Все доверие профессиональным участникам фондового рынка в кризисные периоды строится исключительно на их доброй воле и страхе перед уголовным преследованием. При этом добрая воля брокеров не должна ставиться под сомнение, потому что иначе вся система становится неустойчивой или вообще перестает работать. Достаточно ему не быть добросовестным и обеспечить возможность своим материально ответственным сотрудникам с правом подписи скрыться от уголовного преследования (например, уехать за рубеж с соответствующими материальными накоплениями), как никакой гарантии от произвола брокеров в период кризиса просто не остается.

И все тот же грустный вопрос: а что делает мегарегулятор?

***

Согласно «Основным направлениям», на 2014 год инфляция запланирована в 5,0%, но мало кто верит в такие благодушные планы. Как неоднократно отмечало издание «ВВП», основной генератор инфляционных процессов – тарифы естественных монополий, подведомственных правительству, а не Центробанку, который отвечает за кредитно-денежную политику. Но в издержках монополистов, которые и лежат в основе расчета тарифов (наряду с инвестиционной составляющей), очень большое место занимает обслуживание кредитов. Снижение эффективной ставки раскрутит маховик инфляции в обратную сторону: снизятся расходы монополистов, будет снижаться и аккумулированная инфляция.

А в Банке России нам обещают «развитие механизмов взаимодействия с федеральными органами исполнительной власти в области тарифной политики, управления остатками бюджетных средств на счетах в Банке России, пополнения и использования Резервного фонда и Фонда национального благосостояния. На простом языке это означает, что мегарегулятор намерен шантажировать правительство, отвечающее за народное хозяйство, и возможности для этого у него есть.

Подводя итоги, можно заметить, что Банк России не озабочен снижением ставок ни для реального сектора экономики, ни для экспортеров, объявляя своей главной целью борьбу с инфляцией. Как результат мы имеем и рост инфляции, и совершенно неприемлемые кредитные ставки для бизнеса. Остается только надеяться, что новое руководство ЦБ в тесной оперативной работе с правительством смогут переломить ситуацию.

Иначе экономике будет сложно. «Так может, – писало в позапрошлом году издание «ВВП», – каждый должен заниматься своим делом: Банк России – обеспечивать экономику «дешевыми деньгами», а правительство – бороться с жадностью монополистов? Без этого ничего не выйдет, и мы это знаем не из учебников, а из нашего горького опыта. Пора менять приоритеты государственных финансистов и банкиров. Давно пора!» Нам остается только повторить собственный призыв.

В кейнсианской экономической модели денежно-кредитная политика занимает подчиненное место по отношению к налогово-бюджетной, играющей главную роль в создании совокупного эффективного спроса. Изменение в предложении денег в этой парадигме влияет на экономику опосредованно множеством элементов, плохо поддающихся контролю и управлению. Таким образом, решение о политике «дорогих денег» или политике «дешевых денег» принимается на основе политической воли, а не исходя из странных монетаристских расчетов.

Альтернативный, неолиберальный подход исходит из того, что денежно-кредитная политика определяет экономику в стране в гораздо большей степени, чем налогово-бюджетная. Монетаристы считают, что само денежное предложение оказывает предсказуемое воздействие на уровень совокупного спроса, и требуют отказа от произвольных изменений в денежно-кредитной политике ради поставленных экономико-политических целей. Государство должно только сбалансированно планировать расходы и налоги, не ставя целью изменить экономическую ситуацию. Предложение же денег, по их мнению, должно строго соответствовать уже полученному росту реального ВВП. И все.

Крайние кейнсианцы в полемике говорили, что «деньги не имеют значения», на что крайние монетаристы им отвечали, что «только деньги и имеют значение». Очевидно, что рациональная кредитно-денежная политика должна использовать оба подхода, не уходя в крайность «безумного монетаризма», элементы которого мы наблюдаем у отказывающегося, по факту, от расширения мандата Центрального банка.

Саид ГАФУРОВ

http://vvprf.ru/archive/clause823.html