SZG

Крах неолиберализма: что дальше?

Нынешняя предкризисная ситуация в российской экономике имеет системные причины. Стагнация – итог неолиберального курса государства (точнее, социально-экономического блока правительства), во многом вернувшегося в последнее время к реализации тех моделей, которые доказали свою неэффективность в 90-е годы.

УРОКИ ИСТОРИИ УЧАТ НЕ ВСЕХ

Сегодня только ленивый и в России, и за рубежом не стремится пнуть неолиберальную экономическую политику и обвинить ее в обрушившемся на российскую и мировую экономику кризисе и в последующей стагнации. Пинки, прямо скажем, вполне заслуженные, хотя либералы с этим и не согласны. Их главной линией обороны является утверждение, что все беды проистекают как раз из недостатка либерализма, из непоследовательного проведения либеральных принципов в экономической жизни.

Глубокий кризис, сопровождавший рыночные реформы в России, и последующие экономические трудности наши отечественные либералы также объясняют тем, что у нас, к сожалению, никогда не было последовательно либеральной политики. «И слава богу!» – следует воскликнуть в ответ на такое утверждение.

Последовательно либеральной экономической политики – во всяком случае, на протяжении последнего столетия – не было никогда и нигде в мире. Достаточно назвать одну причину: реальная экономическая политика в принципе не может быть простой калькой с наиболее абстрактных постулатов неоклассической экономической теории, даже если признать эти постулаты истиной в последней инстанции (в чем есть немалые и все ширящиеся сомнения).

Жизнь гораздо богаче теоретических абстракций, особенно, если принять во внимание те аспекты экономической жизни, которые теория по некоторым соображениям предпочитает не замечать. Правящими классами западных стран были извлечены уроки из опыта тяжелейших экономических и социально-политических кризисов, потрясших капиталистическую систему в первой половине ХХ века, с принудительной силой продемонстрировавших неспособность «свободного рынка» удержать основы системы от распада. Те разрушительные экономические процессы, которые свалились на Россию в начале 90-х годов прошлого века, во многом оказались следствием забвения этих уроков. Нашими реформаторами была воспринята примитивная идеология всеспасающего и всемогущего рыночного саморегулирования, причем в ее «экспортном» варианте, не предназначенном для употребления внутри развитых стран.

К счастью, на сопротивление социальной и экономической реальности все же обратили внимание лица, принимавшие ответственные экономические и политические решения. Это не позволило зайти по либеральному пути слишком далеко, полностью довершив разрушение остатков высокотехнологичного производства, науки, сельского хозяйства, системы социальных гарантий. Наша страна пока в состоянии лечить и обучать своих граждан, производить современные вооружения (хотя эти возможности заметно урезаны) и в значительной мере кормить свое население (хотя зависимость от импорта продовольствия неоправданно выросла). А ведь если бы произошла полная утрата военного и продовольственного аспектов национальной безопасности, Россия по существу утратила бы и национальную независимость.

Впрочем, в устах наших современных либералов, в полную противоположность европейским либералам XVIII–XIX веков, которые были ярыми патриотами, прилагательное «национальный» звучит чуть ли не ругательством, а словосочетание «национальные интересы» вообще выпало из их лексикона. Вместо этого нас призывают оглядываться на нормы мировой цивилизации.

Нет нужды спорить, что наша экономика существует не в вакууме, а в рамках мировой экономической системы. Но на какие примеры в мировом хозяйстве мы должны ориентироваться?

Либералы почему-то считают, что мировая цивилизация целиком сводится к англосаксонским странам, и призывают учиться у них. При этом нам лукаво предлагают ориентироваться не на действительный исторический опыт этих стран, частенько весьма далекий от идеалов либерализма, а на те поучения, которые щедро рассыпаются идеологами англосаксонской цивилизации, и в первую очередь США. Зачем Россия должна искать вдохновение в параграфах «Вашингтонского консенсуса», адресованного заокеанским патроном зависимым от него клиентам и предназначенного обеспечивать укрепление этой зависимости? В особенности после того, как этот «консенсус» признан не слишком-то эффективным даже его идеологами и проповедниками?

КАК РАБОТАЮТ ЛИБЕРАЛЬНЫЕ ЗАПОВЕДИ

Мудрость идеологов либеральной экономической политики сводится к проповеди набора нехитрых принципов: подавление инфляции, сбалансированный бюджет, развитие конкурентной среды, снижение административных барьеров в экономике и приватизация всего, до чего можно дотянуться. И не дай бог осуществлять какие-нибудь государственные инвестиции! И даже если средства на такие инвестиции есть, их лучше припрятать в заокеанскую кубышку, нежели расходовать на цели развития. Можно предоставить слово, например, Алексею Кудрину, длительное время занимавшему пост министра финансов Российской Федерации. Он вполне определенно придерживается той точки зрения, что «вбрасывание» нефтяных доходов в экономику приведет либо к инфляции, либо к завышенному курсу рубля и засилью импорта. Альтернативой этому Кудрин видит последовательную либерализацию экономики, способную, по его мнению, «генерировать деньги». «Экономика предложения требует большей конкуренции, большей свободы предприятий, меньше засилья государства, будь то в регулировании, будь то в контроле, будь то в чиновничьем произволе, – заверяет экс-глава Минфина. – Это все сегодня является важными вещами для России, которые до конца не решены. Чтобы перестроиться на эту новую модель, нужно несколько лет очень планомерной, последовательной работы. Сегодня, наконец-то, мне кажется, общее понимание этих проблем есть на базе прошедших лет. Не только этими лихими деньгами от нефти и газа можно все проблемы решить. Нужно создать инвестиционный климат, который будет эти деньги генерировать. Банковская система начнет выдавать кредиты на долгий срок, на модернизацию. Только в этих условиях возникнет массовое инвестирование и пойдет модернизация предприятий, возникнет спрос на новую продукцию, новые изобретения».

Только глупец будет возражать против того, что в рыночной экономике нужно предотвращать рост инфляции, что нужны сбалансированный бюджет, конкурентная среда, низкие административные барьеры… Вопрос заключается в том, достаточно ли этого набора банальностей для того, чтобы выкарабкаться из-под груды накопившихся экономических проблем? Да и насчет приватизации всего и вся тоже возникают большие сомнения.

Было бы несправедливым утверждать, что проводившаяся до сих пор экономическая политика не дала вообще ничего позитивного для развития нашего хозяйства. Можно упомянуть произошедшую переориентацию выпуска продукции на потребительский спрос, структурную перестройку выпуска в ряде отраслей, где для этого не требовались масштабные капиталоемкие проекты (например, в пищевой и парфюмерно-косметической промышленности, в производстве бытовой химии, в производстве ряда строительных материалов и комплектующих изделий), развитие информатики и телекоммуникаций (система доступа в интернет и системы мобильной связи), применение современных методов расфасовки и упаковки, привлечение иностранного капитала, создавшего, в числе прочего, целый ряд сборочных производств. Была создана современная инфраструктура торговли и финансов – правда, за счет возложения крупных дополнительных издержек на пользователей услуг этих отраслей и сохранения завышенной доли этих отраслей в валовом внутреннем продукте даже к настоящему времени.

Однако все это происходило на фоне полного уничтожения или катастрофической деградации большинства высокотехнологичных отраслей, глубокого упадка производства машин и оборудования в целом. По сравнению с 1990 годом, когда СССР занимал второе место в мире по производству металлообрабатывающего оборудования, производство станков, кузнечнопрессовых машин и автоматических линий сократилось в десятки раз, а по наиболее технологически сложным видам – в сотни. В результате эксперты вынуждены констатировать, что в «обозримой среднесрочной перспективе при условии сохранения современного состояния машиностроения невозможно рассчитывать на отечественное инновационное машиностроение в рамках модернизации российской экономики».

Наряду с этим происходил упадок и сельскохозяйственного производства, резкое ослабление системы НИОКР, угрожающее старение основного капитала, заметное сокращение вложений в развитие человеческого капитала. Иными словами, подрывались фундаментальные предпосылки прогрессивного развития экономики и возможности инновационного процесса.

Те отрасли, от которых во многом зависит инновационный потенциал страны – обрабатывающая промышленность, образование, здравоохранение, – развивались в предкризисный период темпами от 2 до 4% в год, в то время как финансовая деятельность, гостинично-ресторанный бизнес, оптовая и розничная торговля – от 9 до 11% в год. Инвестиции в машиностроение находились на уровне 2,2–2,3% от общего объема инвестиций в основной капитал, или в 6-7 раз меньше, чем инвестиции в добывающий сектор, и в 34 меньше, чем в сырьевые производства. Производство транспортных средств и оборудования, электрооборудования, электронно-оптического оборудования, производство в машиностроении в целом было, в среднем, нерентабельно.

Сливки, снятые с беспрецедентного роста нефтяных цен на мировом рынке в двухтысячные годы, позволили замедлить или даже чуточку повернуть вспять процессы упадка, но не более. Ни по одному из направлений, определяющих технический прогресс, дореформенный уровень хозяйственного развития не восстановлен. Сам экономический рост того периода, опиравшийся на восстановление экономики после глубокого спада 90-х годов и на постоянно растущие нефтяные цены, прекратился, исчерпав возможности обеих этих подпорок. А внутренних источников экономического развития в современной экономической модели России так и не появилось. Все развитие носит почти исключительно инерционный характер.

ПЛАНОВАЯ СИСТЕМА: НЕ ВОЗВРАЩАТЬ, А ИНКОРПОРИРОВАТЬ

Нельзя сказать, что не предпринимались попытки сформировать внутренние импульсы экономического развития на основе идеологии инновационной экономики. Эти попытки осуществлялись с большим сопротивлением, поскольку было необходимо преодолевать последствия принятых ранее решений, основанных на либеральных догмах. Еще в 2008 году налоговые льготы на один доллар затрат на НИОКР имели в России отрицательное значение, в то время как в развитых странах, а также в Китае и Индии они составляли от 6 до 39 центров на 1 доллар затрат. Однако достигнутые с большим трудом результаты явно не оправдывают затраченных усилий. Впрочем, и эти усилия подвергаются нападкам со стороны сторонников либерализма. Обличая неэффективность призванных стать мотором модернизации государственных корпораций (в чем с ними можно было бы и согласиться), указывая на бесконтрольность расходования государственных средств и на безответственность руководителей госкорпораций, они пытаются изобразить эти корпорации наследием советской командной экономики.

Такое сравнение нынешних государственных корпораций с государственными корпорациями в советской плановой системе не выдерживает никакой критики. При всей своей бюрократической неповоротливости советские государственные корпорации отличались как раз весьма высоким уровнем контроля и ответственности. Не в последнюю очередь именно поэтому они отличались от современных госкорпораций и еще одним аспектом – своей способностью эффективно реализовывать крупные научно-технические проекты.

Неудачи неолиберального курса вовсе не означают, что надо восстанавливать советскую модель плановой системы, не выдержавшую испытания временем и добивавшуюся своих, достаточно впечатляющих результатов ценой непомерно высоких человеческих и экономических издержек. Однако было бы глупо не извлечь уроки из нашего собственного, отечественного опыта, особенно сопоставляя его с широкой палитрой примеров из мировой экономики. Ни одна из стран, встававших перед необходимостью масштабной модернизации своего народного хозяйства и структурной перестройки экономики, не имеет опыта успешного решения этих задач по либеральным рецептам. Напротив, все они – и развитые страны в 40-70 годы ХХ века, и новые индустриальные страны начиная с 50-х годов – прибегали к весьма глубокому вмешательству государства в экономику, в том числе и с учетом советского опыта.

Поэтому можно с уверенностью признать экономически нерациональным то тотальное разрушение системы планового управления экономикой СССР и системы всеобщих социальных гарантий (для предоставления всему населению доступа к базовым социальным благам), которое было произведено реформаторами на постсоветском пространстве. И теория, и практический опыт показывают, что вполне возможно гибкое сочетание этих инструментов с рыночными механизмами и что именно такое сочетание приводит к наибольшим экономическим успехам. Эта модель, отличная как от традиционной советской, так и от ортодоксально либеральной, в наибольшей мере отвечает современным требованиям экономического развития.

***

Развернутая критика неолиберальных догм в сфере экономической политики и указания на мировой опыт применения методов государственного экономического и социального регулирования были широко озвучены в МГУ имени М.В. Ломоносова на состоявшемся в феврале 2013 года Московском экономическом форуме. Этот форум, собравший большую плеяду бизнесменов, политиков, ученых из России и множества зарубежных стран, предложил конкретные пути выхода из нарастающих экономических трудностей. К сожалению, тогда лишь отдельные представители правительства обозначили намерение вступить в диалог с представленной позицией, но отражения в политических решениях это намерение не получило. С тех пор трудности, как и было предсказано на форуме, продолжают углубляться, а правительство до сих не в состоянии отойти от инерционного курса, который, что давно уже очевидно, не может обеспечить решение стоящих перед страной проблем.

Разумеется, изменение курса экономической политики в предложенном направлении – далеко не простое дело. Оно связано и со значительно большей ответственностью, и с дополнительными усилиями со стороны государственного аппарата, с отказом от сложившейся чиновничьей рутины. Оно неизбежно потребует изменения сложившегося баланса экономических интересов, и чьи-то интересы при этом неизбежно окажутся весьма болезненно затронуты. Однако экономическая ситуация уже не оставляет другого выхода. Впрочем, оставив все, как есть, тоже можно еще протянуть некоторое время. Но оттягивать серьезные решения до бесконечности уже не получится.

Андрей КОЛГАНОВ, д.э.н., профессор, заведующий лабораторией по изучению рыночной экономики экономического факультета МГУ имени М.В. Ломоносова

http://vvprf.ru/archive/clause820.html