О постановке оперы Моцарта “Милосердие Тита” в Камерном музыкальном театре им. Б.А. Покровского или повесть о том, как поссорились Геннадий Николаевич с Михаилом Степановичем

***

Опера и просвещенный бонапартизм

У оперного искусства есть одно занятное, хотя вполне понятное и объяснимое качество - в период просвещенного бонапартизма оно всегда испытывает расцвет, который переносится и на период после падения режима, когда начинается затухание. Интересно, что длительный период ремонта Большого театра на фоне высоких цен на нефть и широкого распространения музыкального образования привел к удивительному расцвету оперного искусства в Москве (который постепенно распространился на всю страну, кроме Санкт-Петербурга, где Валерий Гергиев создал свой оригинальный оперный мир).

Количество замечательных и очень разных московских оперных театров, конкурсов и антреприз все равно недостаточно - почти на всех оперных спектаклях в городе аншлаги, но то, что у нас есть, заставляет нас гордиться высоким уровнем музыкальной культуры, прежде всего, своим разнообразием, подтверждающим известную присказку, что “все любят оперу, но не все это знают”. Реально, это лишь немногим (количеством, прежде всего) хуже, чем в Германии и Италии, правда, у них большая опера распространена повсюду, а у нас встречается редкими вкраплениями на наших бескрайних территориях.

Как ни странно это звучит, большая опера от века была крайне политизированным искусством; сама условность жанра открывает перспективы для политических намеков, а социальная ориентация на тех, кто называет себя (а часто и вполне искренне считает) “элитой нации” (проще говоря, на правящие классы) делает политизацию оперы востребованной среди поклонников жанра.

Вот и у нас 200 лет пoсле первой постановки в Санкт-Петербурге недооцененной и относительно малоизвестной предпоследней оперы Моцарта “Милосердие Тита” в Камерном музыкальном театре им. Б.А. Покровского ее ставят дирижер-постановщик Игнат Солженицын и режиссер-постановщик Игорь Ушаков. Музыкальный руководитель этого отличного театра Геннадий Рождественский умеет выбирать относительно малоизвестные, но первоклассные произведения, достаточно назвать последние спектакли: «Леонора» Бетховена, «Три Пинто» фон Вебера и Малера, «Ариадна на Наксосе» Рихарда Штрауса, «Лунный мир» Гайдна, «Вoскрешение Лазаря» Шуберта и Эдисона Денисова и так далее.

Теперь вот нам предлагают La clemenza di Tito. Конечно, для образованного человека посмотреть эту постановку нужно обязательно (и лучше не раз - в разных составах), тем более, что театр Покровского, по словам его умного и толкового директора Олега Михайлова, готовит ему долгую жизнь: уже есть два полноценных состава исполнителей и еще два - на подходе, с ними вовсю репетируют отличные молодые дирижеры Айрат Кашаев и Алексей Верещагин. Помимо того, что, где вы еще увидите это великолепную, но редко исполняемую оперу гениального композитора, это просто отличное мероприятие на любой вечер после трудного рабочего дня.

Это и очень политически актуальное название. Общественное мнение России сейчас взбудоражено дискуссиями о необходимости (или об отсутствии необходимости) амнистирования ряда известных заключенных, то есть, в конечном счете - о милосердии и границах его применения. На следующий год назначены президентские выборы. “Центральная идея оперы «Милосердие Тита», - пишут австрийские музыковеды, - была также жизненно важна для императора: в опере Моцарт хотел показать, что абсолютная монархия может быть великодушной и благосклонной даже в то время, когда Европа содрогалась от потрясений, вызванных французской революцией 1789 года”.

Вопрос стоит гораздо глубже человеческих качеств и гуманитарных проблем, нам нужно политически и идеологически решить, что для России важнее (в условиях противостояния с явно теряющими человеческий облик хозяевами жизни на Западе, которые уже, не стыдясь, оправдывают сжигание людей заживо в домах профсоюзов захватившим власть путем вооруженного насилия и убившим украинскую демократию киевским режимом): национальная консолидация или, напротив, поляризация общества с размежеванием с продажными капитулянтскими и компрадорскими элементами. И La clemenza di Tito очень актуальна в условиях абсолютной и завершенной теодицеи бандеровских еуроинтеграторов и болотных еуролибералов - все зло в мире и тем более в России происходит несомненно по прямой воле В.В.Путина или, по меньшей мере, с его эксплицитного согласия!

Опера любит скандалы

Не обошлось и без скандала. Вечный и принципиально неразрешимый вопрос - какая сторона в оперном искусстве важнее, музыкальная или драматическая, нашел несколько неожиданное продолжение. Традиционно считалось, что в дихотомии «дирижер против режиссера» Театр Покровского стоял на крайней прорежиссерской позиции, что и понятно: основатель театра, теперь носящего его имя, был великим оперным режиссером (хотя народный артист Павел Лисициан и отмечал, что, “ставя ту или иную оперу, давая ей сценическую жизнь, он всегда и прежде всего исходит от музыки, от чувств, мысли и стиля данного композитора”). Москва может себе это позволить - у нас есть и отличные продирижерские театры, прежде всего, Новая опера.

После того, как великий Мастер встретился с неизбежным, руководителем театра стал знаменитый дирижер Геннадий Рождественский, и театр не мумифицировался, не превратился в памятник самому себе, а продолжал развиваться, радуя нас отличными спектаклями и расстраивая аншлагами, так что билет трудно достать.

И вот - скандал. Изначально «Милосердие Тита» должен был ставить ученик Б.А.Покровского, главный режиссер театра Михаил Кисляров, которого многие считают (не без оснований) лучшим на сегодняшний день оперным режиссером России. Но в разгар репетиций музыкальный руководитель Г.Н.Рождественский снимает его с постановки и с должности, оставляя просто режиссером. Как результат - новый режиссер Игорь Ушаков оказывается в цейтноте, начиная с нуля (спектакль у Ушакова вышел хорошим, но нельзя же даже талантливого человека загонять в такие рамки).

Причины конфликта широкой публике неизвестны. Говорят, что запалом стали вполне стандартные разногласия на творческой почве дирижера Солженицына и режиссера Кислярова. Это дело житейское, но должны ли творческие конфликты талантливых людей приводить к кадровым решениям (к тому же еще и перед премьерoй (sic!))?

Больше того, именно в театре великого режиссера Покровского продирижерский исход конфликта и расстраивает. Тут дело не в содержательной стороне, а в том, что Москве нужна не просто хорошая, но и разнообразная опера. И у нас хватает дирижерских театров. Если театр Покровского тоже двинется в направлении хорошей дирижерской оперы, то мы потеряем разнообразие, получив еще один хороший стандартный оперный театр. А то ли это, что нужно культурной жизни города? Она ведь просто станет беднее.

Конечно, прав директор театра Олег Михайлов, когда говорит, что отличительной чертой Камерного музыкального было вовсе не доминирование режиссера, а правильно найденный баланс, точка равновесия музыкальной и драматической линий. Но ведь наука учит нас, что эквилибриумов может быть несколько, и сейчас театр Покровского сдвинул точку равновесия в сторону дирижеров. Рождественский - великий дирижер, только что его наградили орденом “За заслуги перед Отечеством” I степени: что такому человеку и такому дирижеру, достигшему всего, что можно, нужно еще кому-то доказывать?

Еще раз: для любого другого театра Москвы, кроме театра Покровского, это Милосердие Тита было бы очень здорово и даже отлично, но к Камерному музыкальному у нас особые требования. В театр Покровского мы от века ходим за режиссурой. Дирижеры все-таки пусть будут королями в Новой опере и Музыкальном театре Станиславского и Немировича-Данченко. Так вот, Игорь Ушаков сделал очень хорошую оперу про любовь, и в Новой это была бы сверхудача. Но ведь La clemenza di Tito это не Cosi fan tutte. Это совсем другая музыка. «Милосердие Тита» задумана как опера не про природу любви, а про природу власти, и ставить ее весной 2017 года надо было бы по другому.

Социально-политическая составляющая оперного искусства

Кроме творческой составляющей, - как говорят, - у конфликта есть и социальная, и даже политическая сторона. У каждого оперного театра в Москве свое лицо - с другим не спутаешь. И театр Покровского всегда был театром демократическим (помимо всего прочего это проявлялось и в доступных ценах на билеты). У нас есть и аристократические театры (прежде всего, это Московский академический Музыкальный театр имени К. С. Станиславского и В. И. Немировича-Данченко и, в определенном смысле, Большой). А вот «Милосердие Тита» - спектакль аристократический, совершенно театру Покровского не свойственный. Это тоже хорошо и тоже оправданно, тем более, что и сделано хорошо, но это хорошо для любого другого театра. В Камерном музыкальном говорят: “Мы не против нового, развиваться необходимо, но, пожалуйста, оставьте нам все хорошее из старого”. Иными словами, в La clemenza di Тito в театре Покровского по-настоящему смущает социальный заказ - на Тита, в окно театральных касс, тыкая ногтем лаковым, его сделали люди, считающие себя аристократами.

Злые языки поговаривают, что в решении о смене режиссера политически актуального спектакля сыграл свою роль и в узком смысле политический аспект. (Говорят, - теперь это уже никак не проверить, - что в версии Кислярова все шесть солистов и каждый участник хора играли непомерное властолюбие, съедающее все человеческое в душе). Художник - что бы там ни говорили апологеты “чистого искусства” - не может быть вне общества и вне политики, особенно в таком дорогостоящем жанре, как опера (как и в кино, и других социальноориентированных жанрах).

Кисляров не скрывает своих политических взглядов: он верит в демократические идеалы. Рождественский, и Солженицын - принадлежат к другому - патриотическому - направлению общественной мысли. Но и Кисляров - патриот, в том смысле, что любит Россию, и Рождественский и Солженицын вполне разделяют демократические ценности. Тут вспоминается: «варвар Петр был национальнее всего бородатого и разузоренного прошлого, что противостояло ему. Декабристы национальнее официальной государственности Николая I с ее крепостным мужиком, казенной иконой и штатным тараканом. Большевизм национальнее монархической и иной эмиграции, Буденный национальнее Врангеля, что бы ни говорили идеологи, мистики и поэты национальных экскрементов».

В XXI веке сила патриотического лагеря во многом и состоит в осмысленном принятии демократических норм. Мы как раз и хотим открытой дискуссии с нашими оппонентами из “демократического лагеря”, мы не бежим открытого спора, а стремимся к нему. Мы знаем, что правда на нашей стороне, и нужно быть слепым и глухим, чтобы этого не видеть. Напротив, это “демократы” и “либералы” пытаются заткнуть нам рот, убегая от любого публичного обсуждения. “Мы можем и должны, - пишет один лучших русских памфлетистов, - беспристрастно относиться к личности наших общественных противников, отдавая – если найдется время и место – должную дань их искренности и прочим индивидуальным добродетелям”.Умный и наблюдательный критик Дарья Митина отмечает: “В самoдержавнoй Рoссии судьба oперы слoжилась печальнo… Никoлай I пoстанoвку, кoтoрая дoлжна была сoстoяться в канун казни декабристoв, запретил, дабы не смущать Петербург вoльнoдумным действoм - античнoе милoсердие для Никoлая oказалoсь пустым звукoм, и, в oтличие oт римских загoвoрщикoв, декабристы были казнены”.

Верно, что противник – искренний он или не искренний, живой или мертвый – все же противник, но противник идеологический. И идеологическую борьбу можно выиграть не кадровыми решениями, а только открытой дискуссией, давая нашим оппонентам высказаться, в том числе и в творческой форме.

И тут уместно и поучительно спросить, чего искали и что нашли Солженицын и Ушаков в своем новом спектакле? “Увы, - пишет Дарья Митина, - нынешнее решение мoцартoвскoй «La clemenza di Tito» превращает вечный сюжет o прирoде власти, милoсердии властителя и предательстве близких к императoру людей в межличнoстный кoнфликт, в сюжет o женскoм верoлoмстве и малoдушии друга. Размах античных страстей скукoживается дo сцен ревнoсти в вoстoчнoм серале, если искать аналoг у тoгo же Мoцарта. Автoры спектакля как будтo намереннo исключают из древнеримскoгo сюжета сам Рим…”.

А ведь либретто «Милосердия Тита» - одно из самых глубоких и многослойных у моцартовских опер, глубже, думаю, и многослойней, чем даже в «Свадьбе Фигаро», и, если бы авторы постановки ставили бы перед собой такую задачу, должно было бы быть что-то вроде «Хованщины» в хорошей постановке, а вышло плоско - обычная опера про любовь вышла, хотя сам жанр оперы-сериа предполагает политическое значение. Тут вспоминается Добролюбов: «Странно бывает обществу образованных людей, когда в среду их вторгается рассказчик, не умеющий, напр., произнести ни одного собственного имени без нарицательного добавления и говорящий беспрестанно: город Париж, королевство Пруссия, фельдмаршал Кутузов, гениальный Шекспир… и т. п. Вы знаете, что все его прибавки справедливы, вам нечего сказать против них, но вы чувствуете почему-то, что лучше бы обойтись без них. То же самое бывает и с нравственными понятиями. Вам становится просто неловко и совестно в присутствии человека, с азартом рассуждающего о негуманности людоедства или о нечестности клеветы».

И много проиграла опера в варианте Ушакова-Солженицына - драму на Болотной (полную предательств и измен, даже политических убийств и тюремных заключений) ведь тоже можно было по-другому разыграть. На Болотной кипели страсти шекспировского масштаба (да и интриги там были запутанные, тщательно скрытые и оттого очень занимательные), отлично для гения Моцарта подходящие. И не это ли хотел показать Кисляров? А если это так, то нужно ли было его лишать этой возможности?

Ушаков - крепкий профессионал. Он отменно чувствует глубину сцены (Театр Покровского ведь великий только по содержанию, по качеству большого искусства, но по размеру - маленький), точно умеет ставить оперные мизансцены, которые очень выигрышно бы смотрелись на сценах Большого театра. Но все-таки это не то, к чему нас приучили ученики великого режиссера Бориса Александровича Покровского, и к тому же артисты этого театра способны на гораздо большее, и их потенциал не используется в полной мере. А жаль!

Торжество женоненавистничества

Хороший, хотя и очень неровный писатель Марк Алданов как-то точно подметил, что люди, не напрочь лишенные музыкального слуха, но просто немузыкальные любят музыку разную. Он явно имел в виду, что люди хорошего вкуса любят музыку хорошую (и, - добавим мы, - понимают, что акустические колебания вполне сравнимы между собой, и говорить о разных музыкальных опусах, что они "несравнимы", значит играть в пользу дурновкусия, так модного у лавочников от культуры, рыночных хабалок, шинкарей от искусства, преподавателей политологии и современных актуальных художников, не случайно Б.А.Покровский говорил, что будь он президентом он бы на три дня запретил все искусства кроме оперы, и мир стал бы много лучше). А «Милосердие Тита» - это первоклассная музыка по самому гамбургскому счету.

С музыкальной стороной все правильно: Игнат Солженицын - крепкий дирижер, а некоторые его оркестровые нюансировки просто заставляли вашего автора ухать от восторга. Я, честно говоря, такую манеру не очень люблю, - хотя Солженицын старается играть сдержанно (и у него получается), но все-таки большая школа сказывается: у него музыка выходит в духе и американской, и русской хороших традиций слишком влажной, если вы понимаете о чем я. Музыку Моцарта можно, а, может, и нужно играть суше, но это чистая вкусовщина. А так - успешное сочетание американских и русских традиций больших дирижерских школ на классическом материале.

Солисты, причем все, просто изумительные, поют отлично. С драматической игрой несколько сложнее. Театр Покровского знаменит в Москве тем, что его “актеры на сцене могут всё”, и в этой постановке драматическую сторону можно было бы высоко оценить для любого театра Москвы, кроме этого.

В сложнейшей для исполнения партии Секста ваш автор слышал Викторию Преображенскую и Марию Патрушеву. Обе изумительно хороши и отменно поют, но красивая, длинноногая, с точеной, которую не скрывает мужская тога, (художник Теодор Тэжик нашел очень удачное минималистское решение для замыслов Ушакова) фигуркой, очень женственная Преображенская ни разу не убедительна в роли коварного и страстного заговорщика - убийцы. Это очаровательная женщина, а не суровый мужик, и ей про любовь надо петь, а не про политические интриги. Патрушева более убедительна, хотя Секст у нее вышел каким-то пятнадцатилетним истериком - подкаблучником: тоже, впрочем, интересно, как талантливые и красивые женщины понимают политических мужчин.

Ульяна Разумная - отличное, с ласковыми бархатными обертонами меццо, и сама она очень красивая женщина, но в речитативах хитрого политикана Анния она точно так же не убедительна. Ну, не для красивых женщин это написано, а для хладнокровных (или страстных, но безжалостных) политических убийц.

Как результат, замечательный по любым меркам тенор Сергей Годин (Тит) оказывается в какой-то дурацкой ситуации. Это не тонкий и умный политик, ставший императором и твердо знающий, когда нужна жестокость, а когда - милосердие, чтобы удержать власть (что может быть актуальнее для московской сцены весны 2017 года - выборы не за горами!), а какой-то Альмавива, или даже султан из «Похищения из сераля», которым вовсю крутят красивые бабы, а ему врожденное благородство не позволяет стукнуть кулаком по столу во второй раз. Но La clemenza di Tito - совсем другая опера. Тенор же отменный, и партия как для него написана. Не пропустите!

Вашему автору повезло, в двух спектаклях, которые я видел, Вителлию пели две замечательные, но очень разные звезды - Татьяна Федотова и Анна Бауман. В Татьяну Федотову ваш автор просто влюбился, и - убежден - в нее влюбились решительно все, включая законченных гомосексуалистов - настолько она хороша! Где-то к концу первого действия я, будучи одолеваем страстной мизогинией, ее возненавидел лютой ненавистью, пока не сообразил, что это - театр, и стрелять из револьверов по красивым актрисам, исполняющим роли злодеев, не следует. И вот она-то как раз и убедительна, кроме последних сцен, когда она плачет. А, может, и тут убедительна - кто их, политических женщин, разберёт, когда они к власти рвутся - может, и в самом деле, оставшись одни, пару минут плачут, прежде чем совсем продать головы своих сторонников и отправить их на эшафот.

Просто отличное сопрано Анна Бауман - несомненно, новая звезда театра Покровского, особенно хороши у нее бархатные низы, правда, мне показалось, она все эти колоратурные штучки, хотя и умеет делать очень здорово, но избегает, школа такая. Ваш автор - зритель, безусловно, примитивный, все воспринимает буквально, и на большой грустной арии Non più di fiori (“Прощайте, все империи и надежды на брак. Гименей не спустится больше с небес сплести чудесные венки цветов”) во втором действии (как нам пишут музыкальные справочники, “с солирующим бассет-горном”, но где взять бассет-горн, и нужно ли его искать вместо кларнета?) злорадствовал: "Так тебе и надо, злая гадюка! Будешь знать, как влюбленного в тебя Секста гнобить!", и искренне расстроился, когда ее в конце император Тит простил, да еще и женился на ней. А вообще, конечно, очень хороша и вполне убедительна в своей стервозности - для женоненавистника особенно.

Отлично поет Наталья Риттер (Сервилия). Тембр голоса Кирилла Филина для басовой роли Публия, я бы сказал, высоковат, но зато он очень уместен в ансамблях, которых в «Милосердии Тита» меньше, чем в других поздних операх Моцарта, но все равно хватает. Но ситуация у них тоже дурацкая - им надо бы политические интриги играть, а они вынуждены играть любовь и великодушие, что гораздо, наверное проще, но и менее интересно, ведь Риттер и Филин могут больше.

***

Что в итоге?

Бросьте все ваши вечерние дела и идите прямо сейчас купить билеты на «Милосердие Тита». Оно того стоит. Не пропустите! Это хороший спектакль, и талант у Солженицына и Ушакова большой, просто плохо приспособленный к великим, как ни крути, традициям отличного театра на Никольской улице, совсем рядом с метро «Площадь революции».

И верните нам Кислярова, а Солженицына и Ушакова возьмите в театр Станиславского и Немировича-Данченко или в Новую оперу ставить про критского царя Идоменея, про то, как поступают все женщины, или какую-нибудь оперу-серия Россини (вроде «Моисея и фараона» - Россини много таких написал). Там они будут точно на своем месте, а Россини в нашей стране пока так и не научились хорошо делать (у меня есть сильные подозрения, что гениальный Рождественский просто боится подступиться к Россини - не получается у нас). И прямо напрашивается этот тандем Солженицын-Ушаков для такой работы.

И самое главное: надо Геннадия Николаевича Рождественского и Михаила Степановича Кислярова сперва помирить. У нас не так много больших талантов, чтобы общество спокойно смотрело, как они между собой ссорятся.