[Most Recent Entries] [Calendar View] [Friends View]
Monday, March 21st, 2005
| Time | Event |
| 4:21p | чтение после тойрэ под стук молотка у соседей Психологически деперсонализация — это такое измененное состояние сознание, при котором нарушается прежде всего аффективная сфера сознания, а в более тяжелых случаях и интеллектуальная сфера, человек перестает чувствовать то, что он обычно раньше чувствовал при подобных обстоятельствах и чувствует то, чего не чувствовал раньше (потому деперсонализацию называют еще дезориентацией [Бурно 1981]. C физиологической точки зрения деперсонализация, чаще всего, является ответом мозга на острый эмоциональный шок путем повышенной секреции эндорфинов, которые анестезируют сознание. С точки зрения поведенческой стратегии сознания деперсонализация является мощным средством защиты против стресса. Классический случай деперсонализации, когда человек после внезапной потери близкого как будто “окаменевает”, становится “бесчувственным”. Деперсонализированный человек как бы одевается в панцирь (используя понятие Вильгельма Райха) из своего “скорбного бесчувствия”. Вместе с аффектами в нем угасают желания. Говоря языком Лакана, при деперсонализации угасает голос Другого. “Che voio?” — “Ничего не хочу. Все равно "С той минуты, как Пьер увидел страшное убийство, совершенное людьми, не хотевшими этого делать, в душе его как будто вдруг выдернута была та пружина, на которой все держалось и представлялось живым, и все завалилось в кучу бессмысленного сора. В нем, хотя он и не отдавал себе отчета, уничтожилась вера в благоустройство мира, и в человеческую, и в свою душу, и в Бога. Это состояние было испытываемо Пьером прежде, когда на Пьера находили подобного рода сомнения, — сомнения эти имели источником собственную вину. И в самой глубине души Пьер тогда чувствовал, что от того отчаяния и тех сомнений было спасение в самом себе. Но теперь он чувствовал, что не его вина была причиной того, что мир завалился в его глазах и остались одни бессмысленные развалины." То, что человек более не различает приятное и неприятное, радостное и печальное, хорошее и дурное, жизнь и смерть — это тотальное снятие всех важнейших жизненных оппозиций. Таково феноменологическое обоснование деперсонализации, в свое время, проделанное А. М. Пятигорским [Пятигорский 1965]. Суть этого обоснования состоит в том, что состояние, при котором сознанию все “все равно”, есть мифологическое состояние, поскольку миф, по Леви-Стросу, есть механизм снятия всех оппозиций и, прежде всего, важнейшей, инвариантной всем остальным, оппозиции между жизнью и смертью [Леви-Строс 1983]. В этом плане ясно, почему деперсонализация это не только болезненный симптом, но и мощная защита от реальности, анестезия, пусть и скорбная. Страдающий деперсонализацией попадает в особый мифологический мир, основными чертами которого является отсутствие логического бинарного мышления (все — равно). Но, пожалуй, самое главное, что деперсонализация как явление речевой деятельности предполагает усреднение — чувственное и интеллектуальное — человек перестает чувствовать различие между хорошим и дурным поступком, должным и запрещенным, то есть он перестает понимать языковые конвенции, ему становится аффективно непонятно этические, деонтические, эстетические реакции других людей. Это проявляется в том, что устойчивые языковые конвенции разрушаются. На уровне речевой деятельности это соответствует тому, что речь, в первую очередь, удлинняется. Наташа Ростова в принципе прекрасно знала значение слова ‘опера’, знала правила этой языковой игры. В момент деперсонализации слово ‘опера’ потеряло свое значение, поэтому происходящее на сцене она стала описывать нелепым остаточным языком, в котором отсутствует идиоматика оперной языковой игры. Деперсонализационная нейтрализация (“Мне все равно, что А, что Б”) привела к тому, что условный диегезис оперы стал описываться на более фундаментальном языке Реального, и именно это привело к удлиннению описания, поскольку оно перестало быть интегрированным в целостный гештальт ‘оперы’ со свойственной ему идиоматикой и метафорикой, с оперной терминологией. При деперсонализации значения знаков атомизируются, слова, сохраняя свое лексическое значение, перестают передавать значение целостного гештальта. Язык рассыпается, происходит семиотический коллапс. |
| 4:39p | градации прогресса аналоговое мещанство цифровое мещанство |
| 6:51p | чтение на диване после борща Он не только владел плотницким и столярным ремеслом, но умел придумывать, собирать, конструировать, отделывать и оттачивать - в общем, любил всяческие ремесла. За такими занятиями он доводил до совершенства свою тщательность, которую применял и к другим сферам жизни. Поэтому увлечения его начинались как хобби, но затем перерастали во что-то совершенно иное. После премьеры "Короля" Юл все свое умение вложил в устройство игрушечной железной дороги в столовой нашей большой новой квартиры. О том, сколько места она будет занимать, он договорился с моей матерью заранее, и она нехотя согласилась: пусть половину комнаты занимают поезда. Но, придя домой после того, как свою работу закончили плотники, она обнаружила: Юл заказал стол от стены к стене высотой четыре фута. Конструкция занимала всю столовую. Мама и предвидеть не могла, что Юл удовольствуется нижней половиной комнаты. Железная дорога стала огромной и сложной разветвленной сетью с десятками стрелок. Она схематически изображала перемещение зерновых грузов по Северной Америке: там были парки, деревья, села, паровозное депо, а также любые "свисточки и колокольчики", каких только мог пожелать мальчишка - даже такой, как Юл. Иногда он поздно возвращался из театра и принимался за новую ветку, а я на рассвете заставал его за прокладыванием путей. После чего мы вместе завтракали. Юл с радостью жег свечу с обоих концов. Какую бы напряженную ночную жизнь он ни вел, ритуал нашего с ним раннего завтрака соблюдался неукоснительно. Проснувшись, я шлепал к нему на кухню, он стоял там в шелковом кимоно и жарил пару бифштексов на каком-нибудь новейшем кухонном агрегате: Юл любил всевозможные технологические новшества. Бифштексы, разумеется, предназначались ему. Я ел хлопья с молоком. Мы вместе читали газету (еще до того, как я по правде научился читать), смотрели Дэйва Гэрроуэя и наслаждались утром - его родные запахи кофе, сигарет и жареной вырезки пробуждали день. Все это время мы не обменивались ни словом Остальной день мог полниться болтовней, но завтрак был святым безмолвным ритуалом, кубиком большого урока, который Юл хотел преподать сыну, ценность ритуала. Мир радикально видоизменялся, и Юл пользовался ежедневными ритуалами, чтобы определиться во времени; как циклы вращения гироскопа, ритуалы придавали его жизни стабильность ( Read more... ) |
| 10:43p | Andre Norton, 93, the “Grand Dame of Science Fiction and Fantasy,” author, poet, editor, whose published works span seven decades, died of congestive heart failure in her Murfreesboro, Tennessee home, early Thursday morning, March 17th. Andre Norton was born Alice Mary Norton on February 17, 1912, in Cleveland Ohio. She wrote more than 130 novels, nearly one hundred short stories, and edited numerous anthologies in the science-fiction, fantasy, mystery, and western genres. She the first woman to be a SFWA Grand Master and to be inducted in the Science Fiction and Fantasy Hall of Fame. She received Skylark, Balrog, and World Fantasy awards, and was the first woman to win the Gandalf Grand Master of Fantasy award.  |
| << Previous Day |
2005/03/21 [Calendar] |
Next Day >> |