ta6y: чтение на диване с болью в затылке

чтение на диване с болью в затылке
Так все и шло. Эдипа играла роль подслушивающего соглядатая. Кроме
всего прочего она обнаружила сварщика, который лелеял уродство своего
деформированного лица; бродягу-ребенка, жалевшего, что не родился мертвым, -
подобно тому, как некоторые изгои жалеют, что упустили и не примкнули к
милой убаюкивающей пустоте общины; негритянку с замысловатым узором слоеного
шрама через всю по-детски пухлую щеку, она постоянно проходила через ритуалы
выкидыша - всякий раз по разным причинам, - увлеченная не столько процессом,
сколько перерывами в нем; престарелого ночного сторожа, грызущего кусок мыла
"Айвори Соуп", он выдрессировал свой виртуозный желудок справляться с
лосьонами, освежителями воздуха, лоскутками материи, табаком, мазями в
безнадежной попытке усвоить все - все обетованное, все плоды производства,
все предательство, все язвы, пока не поздно; и даже еще одного соглядатая,
висевшего у спокойно освещенного городского окна в поисках Бог знает какого
особого образа. И любой намек на отчуждение, на уход от обычной жизни был
украшен почтовым рожком - на запонке, переводной картинке или машинальном
бесцельном рисунке.