мужчина породы азазель

4.

На завтрак был рис с фрикадельками и вишневый компот с четвертинкой таблетки ксанакса.Слупер листал взятую в приютской библиотеке, для вхождения в транс эпигонской эмпатии ,книгу "История глаза".Контекст интерьера никогда не соответствовал происходящему,вместо этих шатких стульев на металлических ножках и стола обшитого изъеденым пятнами шпоном здесь должны были стоять суровые деревянные скамьи ,а свет из окна быть острым и заточенным как копье Георгия Победоносца щекочущее затылок фальшивого пражского еврея Франца сидевшего напротив и правящего корректуру книги "Коридоры",запихивая в рот большие куски ржаного хлеба.Фолкнер дремал как Флем Сноупс, положив под язык десерт таблетки.Беккет пивший компот так будто это вино Grand Cru Classe,поставил стакан и сказал:Эх!сюда бы молодую Франсуазу Саган или Маргерит Дюрас,было бы для кого выпендриваться!.Слупер подчеркивал в книге места которые могут пригодиться в дальнейшем:Но она была настолько чувственна, что любое, едва ощутимое влечение делало ее лицо кровожадным, устрашающим, жестоким, не имеющим ничего общего с ее обычными благодушием и безмятежностью. В первый раз я заметил в ней эту потрясшую все ее существо безмолвную судорогу - нечто подобное испытывал и я сам в тот день, когда она погрузила свой зад в тарелку.Пытаясь имитировать прочитанное ,Слупер начал писать на салфетке :Она не подпускала меня к своему рту.Поэтому я чувствовал себя отверженным,хотя часть моего тела находилась внутри Моны,а ее пятки упирались в мои бедра.Разлученный с ее ртом,я был разлучен со всем ее телом.Она всегда скрывала свое наслаждение,пряча лицо в ладонях или накрываясь полотенцем,заставляя себя быть безмолвной.Испытывая ностальгию по языку Моны,я целовал недоеденные ею круасаны