—Я особо и не конспирировался, если честно. Думал, все «за». А кто мог быть против-то? В Кремлевский полк, блин, прямо через Спасскую башню с двумя чемоданами, полными затворов, перся, еле-еле закрывались — во-от такие чемоданы! — Отставной полковник Николай Баталов вскакивает со стула, разводит в стороны свои ручищи, и понимаешь: чемоданы действительно были огромные, и затворов в них действительно было много. А Кремлевскому полку они понадобились потому, что карабины у них без затворов, не боевые.
Сейчас Баталов работает директором «по общим вопросам» одного из химических заводов Волгоградской области. А в то время был сначала заместителем командира 8-го армейского корпуса, а потом возглавлял региональное отделение Движения в поддержку армии. И был допущен почти ко всем подробностям плана захвата власти. Говорить об этом он может совершенно свободно, потому что никакого уголовного дела по тем событиям не заведено, официально заговора как бы и не было. И что именно он проносил в своих чемоданах через Спасскую башню, уже никакому следователю не интересно.
— И вот, у меня эти чемоданы затворов, а у другого товарища куча патронов, — продолжает Баталов. — Прошли, оставили. Готовились… А оказались мы лохами кончеными! Конспираторы мы были никакие. На этом и погорели.
— К тому моменту за Рохлиным и его ближайшим окружением были установлены тотальная слежка и прослушивание — это вне всякого сомнения. То есть все знали, что он готовит… — рассказывал «РР» бывший командующий ВДВ генерал Владислав Ачалов, интервью с которым мы записали буквально за несколько недель до его неожиданной смерти.
Мятежный генерал
Лев Рохлин действительно готовил военный переворот. Это был, пожалуй, единственный за всю постсоветскую историю прецедент того, что можно было бы назвать «настоящим военным заговором». А если брать шире, то и за всю российскую историю после восстания декабристов. Ведь за прошедшие с тех пор два века во всех революциях, переворотах, мятежах армия если и играла какую-то роль, то это была роль статиста.
Генерал-лейтенант и депутат Госдумы Лев Рохлин, отказавшийся в свое время от звания Героя России за «гражданскую войну в Чечне», развил в 1997–1998 годах настолько бурную оппозиционную деятельность, что испугал этим и Кремль, и других оппозиционеров. «Мы сметем этих Рохлиных!» — бросил в сердцах Борис Ельцин, а депутаты от КПРФ поспособствовали смещению мятежника с поста главы парламентского комитета по обороне.
В Госдуму боевой генерал, штурмовавший Грозный в первую чеченскую кампанию, попал по спискам вполне официозного движения «Наш дом — Россия». Но быстро разошелся со слабой партией власти во взглядах (главу НДР Черномырдина Рохлин в кругу своих соратников называл не иначе как «пауком»), покинул фракцию и создал Движение в поддержку армии, оборонной промышленности и военной науки (ДПА).
В оргкомитет движения вошли бывший министр обороны Игорь Родионов, бывший командующий ВДВ Владислав Ачалов, экс-глава КГБ Владимир Крючков и еще ряд не менее примечательных отставников, обладающих заметным влиянием и связями в среде силовиков.
Потом были поездки по регионам, персональный самолет, услужливо предоставленный кем-то из руководителей военно-промышленного комплекса, встречи с губернаторами, забитые до отказа залы в крупных городах и самых отдаленных воинских гарнизонах.
— Я с Рохлиным был в нескольких командировках — в Казани, других местах, — вспоминал генерал Ачалов, — слышал выступления, видел, как его воспринимают. Выражался он предельно жестко. Услышать такое сегодня от федерального депутата немыслимо. И все его тогда испугались — не только Кремль, но и КПРФ, ЛДПР…
— Бывали моменты, что мы очень узким кругом собирались у него на даче, нас было буквально пять-шесть человек, — продолжал Ачалов. — Конечно, первоначально не было планов вооруженного захвата власти, вооруженного восстания. Но потом жизненная обстановка к этому подтолкнула. Потому что чехарда в государстве набирала темпы, росла просто катастрофически быстро. Вы же помните 1998 год? С весны премьером был мальчик Кириенко, а в августе случился дефолт. Вот и представьте себе, что случилось бы, если б Рохлина не убили в июле. Вариант привлечения армии был вовсе не исключен.
О каких-то дополнительных подробностях Ачалов рассказывать не стал. Обронив, однако, что Рохлин «в любых вопросах мог опереться на волгоградский 8-й корпус». Этим корпусом Рохлин командовал с 1993 года. С ним он прошел «первую чеченскую». И даже когда стал депутатом, уделял ему совершенно особое внимание: регулярно встречался с офицерами, лично курировал вопросы перевооружения и оснащения корпуса, превратив его в одно из наиболее боеспособных соединений.
— Года через два после смерти Рохлина я разговаривал с офицерами этого волгоградского корпуса, они мне кое-что рассказывали, и, исходя из этих рассказов, там действительно могло что-то получиться, — уверяет нас и глава «Союза офицеров» Станислав Терехов, тоже одно время входивший в окружение Рохлина.
План переворота: армия
— Деталей, значит, хочешь, — задумчиво глядит на меня полковник Баталов.
Раннее утро, мы сидим в баре волгоградской гостиницы. ( Read more... )
