tapirr

Самая известная выставка Жана-Юбера Мартена "Маги земли" проходила в 1989 году в Париже и была разделена на две части. Лучшие работы были в La Vilette, говорит Мартен – это три остановки на метро от Центра Помпиду, но зрителей в Центр Помпиду пришло вдвое больше. С тех пор он убежден, что большой проект должен проходить в одном месте. Этим местом для основного проекта Московской биеннале станет, как известно, "Гараж", а вместо темы, которую Мартен считает формой кураторской репрессии, экспозицию будут связывать локальные пластические рифмы и сопоставления.

Пафос проекта с манифестационным названием "Против исключения" в том, чтобы предъявить талантливых художников, исключенных из западной системы искусства, то есть системы музеев, галерей и арт-рынка. Для этого Мартен собрал художников из 25 стран, включая, конечно, европейские. Тут можно усмотреть колониальный принцип представительства, но речь об индивидуальности. К представительству и "репрезентативным фигурам" Мартен питает тихую ненависть. Когда в 1985 он хотел показать в Германии Кабакова и обратился в советское посольство, то услышал, что Кабаков не может представлять советскую культуру. Мартен сообщил, что его интересует сильный художник, а не представительство.

В его одержимости художником чувствуется влияние теоретика искусства Эрнста Гомбриха. Свою знаменитую "Историю искусства" Гомбрих начинает словами: "Не существует на самом деле того, что называется искусством. Есть художники". Исследование Гомбриха 1960 года "Искусство и иллюзия" вдохновляло Мартена и в 2003 году, когда в дюссельдорфском музее Kunst Palast он создал разрушительную для рационального разума выставку "Дали и магия многозначности", где показал собранные из разных музеев Европы и Америки визуальные мутации, обманы зрения, trompe-l'oeil.


Работа Сиприена Токудагба © www.tokoudagba.com

В Москве Мартен продолжает игры с восприятием, производным своей эпохи. Он, например, везет скульптуру-обманку Cast-iron швейцарца Маркуса Ретца (Markus Raetz) , обманку по всем параметрам – кажется легчайшей, а сделана из чугуна, видим Бойса в шляпе, а в зеркале отражается заяц. Кроме обманок из чугуна Ретц делает объекты из проволоки, коллажи, ленд-арт на лужайках, ну и рисует.

Еще Мартен рекомендует нам оптические эксперименты Джейсона Шульмана (Jason Shulman) из Лондона, чья работа на выставке – горящая свеча, стоящая перед светоотражающим холстом. Благодаря холсту становятся видимыми феерические ореолы вокруг свечи.


Работа Джейсона Шульмана © www.questtechnologies.co.uk

Это те, о ком Мартен сам говорил. В основном проекте будут еще двенадцать наших художников и некоторое количество западных звезд, но о них в следующий раз. Контекст, который создает Мартен для работ этих прекрасных художников, – работы других прекрасных художников из Африки, Азии, Океании. "Полезно время от времени ставить под сомнение наши модернистские ценности, – говорит Мартен. – Таким образом мы сможем лучше увидеть себя и спросить: как функционирует наша цивилизация?"

Черное

Ставить модернистские ценности под вопрос будут, например, житель Берега Слоновой Кости Фредерик Брюли Буабре (Bruly Bouabré) – он в своих рисуночках разворачивает африканское самосознание в индивидуальную иероглифику, в новый словарь африканских образов. Или художница Эстер Малангу (Esther Mahlangu) из южно-африканского племени Ндебеле, наследующая традиции оформления хижин.

Создатель фетишей из Бенина Сиприен Токудагба (Cyprien Tokoudagba) тоже расписывает хижины – в них отправляется культ вуду. Он настоящий колдун. Получил посвящение от отца, шесть месяцев безвылазно прожил в храме, где учился колдовать, но не говорит об этом – не может. Его дальнего предка король сделал премьер-министром за воинскую доблесть, прадед тоже был премьер-министром (у короля Гезо), дед был премьер-министром короля Глелеа, а следующий король Беханзин дал деду фамилию Tokoudagba. Непонятно, как это влияет на наше восприятие искусства, но для художника это что-то значит. Мартен говорит, что "он сможет сделать для вас одну работу, если вы его попросите и заплатите, но он никогда не станет рисовать, если вы пришлете ему письмо с просьбой сделать несколько работ". Токудагба был у Мартена еще на "Магах Земли" в 1989-м. В 50 лет впервые выехал из Бенина в Париж.


Эстер Малангу. БМВ. 1991 © www.cartype.com

Бескомпромиссная исламская феминистка из Каира Гада Амер (Ghada Amer) известна (но не в Москве) своей эротической вышивкой и исследованиями конфликта цивилизаций – художница мирового уровня.

Скульптор из Нигерии Эль Анатсуи (El Anatsui) делает гигантские покрывала из пивных банок и крышек от алкоголя. Выходит феерически красиво – нечто орнаментальное, ориентальное и чуть декадентское. Накидки Эль Анатсуи превосходно выглядят на венецианских дворцах (две работы были на прошлой Венецианской биеннале), а с чем эта скульптура будет взаимодействовать в конструктивистском "Гараже" – невозможно представить. Эль Анатсуи родился в Гане, был младшим из 32 детей, в 1975-м переехал в Нигерию. До скульптур-ковров покрывал абстрактными африканскими идеограммами бытовые предметы, работал с керамикой – разбивал и склеивал керамические сосуды, имея в виду Африку, раздираемую диктаторскими режимами. Его скульптуры-покрывала столь же декоративны, сколь и концептуальны. Он возвращает Западу то, что Запад привез в Африку: алкогольный экспорт в Африку был инструментом колонизации, местные черные феодалы обменивали рабов на алкоголь.


Эль Анатсуи. Свежие и тающие воспоминания. 2007. Инсталляция на фасаде Palazzo Fortuny © www.kcrw.com

Веселый англо-нигерийский художник Йинка Шонибаре (Yinka Shonibare) , номинант премии Тернера, обращается к наследию двух культур, к проблемам классов и расы. Его работы легко узнать – это фигуры без голов, одетые в костюмы викторианской эпохи – поре колонизации Африки. Костюмы сшиты из национальной индонезийской ткани. Производство этой ткани освоили голландцы и стали поставлять ее в Африку, где она также стала национальным символом. Работы Йинка Шонибаре – это метафоры исторического смешения мировых культур и доминирования Европы. На биеннале будет его инсталляция "Как снести две головы за раз", где два парня в таких одеждах целятся друг другу из пистолетов в те места, где у них должны быть головы. Весной следующего года скульптура Йинка Шонибаре займет постамент на Трафальгарской площади в Лондоне, где сейчас продолжается проект "Один и другой" Энтони Гормли. Шонибаре водрузит на постамент огромную бутылку с кораблем "Виктория" внутри, на борту которого в 1805 году умер адмирал Нельсон.


Йинка Шонибаре. Его Преподобие на льду. 2005 © www.yinka-shonibare.co.uk

Будет на биеннале большая (2х3 м) картина Шерри Самба (Chéri Samba) "Секрет маленькой рыбы, превращающейся в большую" – именно так в Африке и рисуют, и чаще даже автомобильной эмалью, чем акрилом – она ярче и понятнее. У Шерри Самба на картине парень в красной футболке превращается в большую рыбу, как в Африке принято.

Близок нам своей диссидентской интонацией южноафриканский художник Уильям Кентридж (William Kentridge) , чей дед сбежал в ЮАР от еврейских погромов. Кентридж перегоняет кармическое бремя своих немецко-еврейско-латышских корней в печальное политическое искусство. Он пишет углем на бумаге, и на основе этих черно-белых картин создает анимационные фильмы, в которых мотивы европейской живописи и южноафриканские традиции смешиваются с моральными терзаниями приличного белого человека посреди апартеида, – это как дедушке вдруг оказаться на стороне погромщиков. Природа человека не оставляет умному художнику ни надежд, ни даже иллюзий. Работы Кентриджа – большей частью политическое исследование исторической памяти.


Шери Самба. Борьба с москитами. 2000 © www.artnet.com

Желтое

Конечно, идеи Мартена чрезвычайно уязвимы для обвинений в культурном империализме или в навязывании неприсущих аутентичным культурам идей, например, идеи авторства, идеи искусства как исключительного занятия взыскания смысла и т.д. Но подобная критика рано или поздно сталкивается с вопросом: а что вместо? Остается Мартен.

Кроме того, есть неполиткорректное подозрение, что культурный империализм Запада – это та ситуация, которую ждут этнические культуры, включая здешнюю, московскую. Например, открытый Мартеном китаец Хуан Юн Пин после того, как остался в Париже, стал более китайским, чем был в Пекине. То есть выражать и отстаивать национальное у национальных художников лучше получается в глобалистском контексте, чем в этническом.

Азиатские художники глубже включены в международную систему искусства по сравнению с африканскими. Кроме того, они кажутся менее этническими – в этой иллюзии, а точнее говоря, истине глобализации, приоткрывается латентный расизм и вес бремени белого человека. Положение наших художников между черным и желтым связано, возможно, с тем, о чем еще Черчилль говорил "Проблема русских в том, что они белые".


Хуан Юн Пин. Руки Будды. 2006. Инсталляция на 53-й Венецианской биеннале (фрагмент) © Фото Дмитрия Белякова

Но вернемся в биеннальскую Азию.

Двадцатипятилетняя японка Эрина Мацуи создает убедительно мерзкие розовые объекты и большие болезненные картины – сросшиеся лица, портреты и автопортреты, непереносимость телесного, человеческого и, видимо, детского. Девушка, судя по видео с вернисажей, исключительно позитивна (и похожа на японскую cute girl с тем же именем, которой забит интернет, а может, это она и есть).

На предыдущей биеннале публика не пыталась даже различать, а не то что запоминать имена китайских художников, хотя название выставки предупреждало: "Мы ваше будущее". Но за два года регулярные китайские арт-десанты настроили наше восприятие, и на 3-й биеннале художники из Поднебесной тоже есть. В искусстве китайцы поразительно серьезны, даже когда шутят. Отметим Сунь Юань и Пен Юй – они провокационно работают с этической проблематикой, создают строгие объекты из оставшегося после кремации человеческого пепла или откачанного при липосакции жира. Этот, видимо, специфично китайский взгляд на человеческую массу вызревает у художника, когда он осознает себя посреди полутора миллиардов себе подобных. Неизвестно, что они покажут в Гараже и что мы считаем.


Сунь Юань и Пен Юй. Дом престарелых. 2007 © www.saatchi-gallery.co.uk

Еще один радикал из Китая Хуан Юн Пин (1954) начинал в 1980-х как реалистичный живописец, но быстро переключился на освоение языка модернизма, вылавливая информацию из редких в Китае западных арт-журналов. В 1989 году Мартен пригласил его в свой проект "Маги Земли". Художник уехал, а в Пекине на площадь Тяньаньмынь вышли сначала студенты, а потом танки. Если бы остался – стоял бы на площади. Но он поехал в Париж и не ввернулся. Сконцентрировался на своей китайской идентичности и стал делать брутальные вещественные работы, в которых образы традиционного буддизма и даосизма смешиваются с современными. В сентябре мы увидим его работы в Москве.

Еще в Москву приезжают художники из Ганы, Туниса, Нигерии и еще двух десятков непростых стран. Если в этих странах что-нибудь случится, то кто-то из них останется в Москве и обогатит нашу культуру.

И в этом тоже будет заслуга Мартена. "

**

Далее - кликабельно


  


   

 

город в помойке и древнегреческие развалины из скотча

    

3Д пространстко из ниток и нестирающееся покрышка