tapirr

Со мной работала одна судья, так она за десять лет не оправдала  ни одного человека. Я ей говорю: «Не могут же все быть виновны, даже  по теории чисел. Где-то ошибка, где-то просто  подставили». А она отвечает: «Мне так проще работать. Начну оправдывать,  так меня тут же уволят». И отмены несправедливых приговоров уже  не боятся. Потому что кассации подаются в Мосгорсуд, а там их отклоняют.  Поэтому его и называют Мосгорштамп. Вообще, когда приговор неочевиден,  судья оказывается меж двух огней: с одной стороны, нужно не обидеть  прокуратуру, а с другой — чтобы высшая инстанция не отменила приговор  при кассации. Поддерживать сторону обвинения мешает низкое качество  следствия. Доказательства собирают с нарушениями, и на это часто  приходится закрывать глаза. И в итоге начинаются торги. Судья говорит:  «Слабые доказательства». Прокурор: «Да мы не против — давай условное».  Защита кивает. И подсудимый получает шесть лет условно. Прокуратуру это  устраивает, потому что приговор обвинительный, адвоката — потому что  клиент на свободе остался. И судья доволен: всем угодил. Все победили.  А на самом деле дикость…

— Ситуация с судами в Москве всегда была такой, как вы ее описываете?

— Нет. Я стал судьей в 1997 году и, честно сказать, до 2001−го вообще не знал, что такое какие-то звонки.