Они по опыту знают, что реального выбора у них нет, и они не ищут лучшей жизни.  У них есть только один выбор – начать игру против «койотов»* и пустыни, где ставкой является их жизнь, а в случае успеха   -  медленное, но верное обнищание в условиях эмиграции,  работа в поте лица, различные лишения и политические преследования со стороны правительства и местной мафии.  Это жестокая игра, которая неолиберальная политическая модель Мексики и Соединенных Штатов называет «свободным выбором». 

Тем не менее, популярный миф  рассказывает нам, что мексиканцы пересекают границу, чтобы заполучить все выгоды капитализма и заработать как можно больше денег для покупки более крутых машин и одежды, чем в Мексике – как будто Мексика не является капиталистической страной!  Словно Мексика и Соединенные Штаты не являются партнерами, совместно с Канадой, по Североамериканскому Соглашению о Свободной Экономической Зоне. (NAFTA). 

После вступления в силу договора NAFTA в 1994 году – год вооруженного выступления сапатистов – Мексика и Соединенные Штаты официально разделяют одну модель капитализма – ту самую модель, которая имеет своею целью устранение общинного владения землей в мексиканских сёлах, заставляя миллионы людей начинать массовое движение на поля многомиллионного агрокомплекса Соединенных Штатов, на североамериканские строительные объекты и в американскую сферу услуг. 

Это очень свойственно капитализму:   игнорировать и не замечать то насилие, которое вызывает сама капиталистическая система по отношению к разоряющимся фермерам, индейским общинам и мелким предпринимателям как в других странах, так и в забытых уголках США – в резервациях, мелких фермах и гетто –  здесь не замечают насилия по отношению к тем, кого сократили и вышвырнули вон.  Фильтр Идеологии Свободной Торговли превращает эти жертвы кардинальных политико-экономических реформ в так называемых «свободных агентов» и «рациональных игроков», стройными рядами марширующих к своему месту на рынке труда.  Однако, это «место» принадлежит не полноценным потребителям, а вынужденным работникам, «нелегальным резидентам», рабочим с отсутствием минимальных прав гражданства и без трудового договора. 

Однако этот идеологический фильтр дал сбой.  Мигранты по всей стране выходят на улицы, выражая свою политическую волю.  Они, как никто,  знают, что мексиканские мигранты в Соединенные Штаты являются продуктом именно экономической политики, а не плохой погоды, ядовитых выхлопных газов больших грузовиков и тесных джинсов – они знают о том, что миллионы мексиканцев, которые работают в Соединенных Штатах на стройках, на сборе урожая фруктов, на забое коров, упаковке цыплят, приборке кроватей и приготовлении капучино – все они являются беженцами договора NAFTA и безжалостного экономического урагана, вызванного неолиберальной моделью. 

Миграция стала одной из основных тем Другой Кампании.  От индейских общин самых дальних южных уголков Чиапаса до разрастающихся бизнес-центров, окружающих Мехико, ни одна встреча не проходила без показаний свидетелей экономических и политических репрессий, которые заставляют людей сниматься с места и рискуя своей жизнью, уезжать на Север в поисках работы. 

В высокогорном селении Веракрус, штат Керетаро, Доминга Мальдонадо взяла микрофон, чтобы обратиться к субкоманданте Маркосу и двумстам жителям поселка, тесно набившимся в один из классов школы, чтобы принять участие во встрече с Другой Кампанией.  Мальдонадо, сильная женщина чуть больше сорока лет,  выступила против федеральной земельной реформы, которая заставляет передавать общинные земли в частные руки, вынуждает фермеров села и индейцев мигрировать в большие города и, в основном, в Соединенные Штаты. 

 «В наших общинах остались только пожилые люди, молодежь и дети», - сказала она.  «Многие остаются там; другие умирают при переходе границы.  За границей их игнорируют.  Они всего лишь дешевые работники, которых дискриминируют.  Мексика становится лишь колыбелью для тех, кто потом вырастет и поедет работать в Соединенные Штаты». 

В Тепекси дель Рио, штат Идальго, Уисиульфо Кихано выступал перед Маркосом и небольшим собранием сельскохозяйственных рабочих, которые сидели на деревянных обрубках под алюминиевой крышей.  Кихано, сильный мужчина сорока двух лет, поехал в Соединенные Штаты, чтобы навестить своего сына – нелегального рабочего на стройке – и в конце концов остался, и работал сначала в Нью-Орлеане, а затем на всех полях Флориды в течение четырех лет.  В свете единственной лампочки, свисавшей на проводке с крыши, Кихано «рассказал о том, что приходится выдерживать в Соединенных Штатах». 

«Надрываешь спину в долгих часах работы, а потом остается одно-единственное желание – прийти домой и уснуть», - сказал он.  «Физическое истощение можно выдержать, а вот эмоциональное…  Бывало, я говорил жене:   мне иногда даже самому хочется, чтобы эмиграционная полиция меня сцапала,  и это долгое путешествие наконец прекратилось». 

В пятичасовой встрече в городке Тонала (Чиапас), Хесус Переда передал свой опыт миграции в форме афоризма:  «В этой стране производят столько нищих людей, что они идут на экспорт». 

Вывод ясен:  бедность является результатом политики, насаждаемой правящим классом, и именно бедность является двигателем миграции в Соединенные Штаты. 

Однако все эти свидетельства не ограничиваются только встречами в рамках  Другой Кампании;  они являются частью ежедневной жизни всей страны.  Заходя в аптеку, заказывая чашечку кофе в ресторане, слушая народных музыкантов в небольших городках Высокогорья, разговаривая с рыбаком на причале  – везде можно услышать о том, что один из членов семьи надолго уехал в Соединенные Штаты на работу.

В Морелии, штат Мичоакан – именно тот штат, которые экспортирует наибольшее количество рабочих на поля в калифорнийского агросектора с ежегодным оборотом 34 миллиарда долларов – я разговаривал с Артуро Оливерасом, мускулистым тридцатипятилетним мужчиной, который прогуливался по центральной площади с женой и ребенком.  Оливерас нелегально работает на разных работах в Соединенных Штатах вот уже десять лет–  на строительных площадках в Хьюстоне и Атланте, на сборе персиков и винограда в Центральной калифорнийской долине.    

До того как эмигрировать, Оливерас работал на земле вместе со своим отцом.  За один год они вырастили 16 тон кукурузы, которые им удалось продать за 2600 долларов, и половину из них они заплатили наемным рабочим.  Год работы принес им прибыль в сто долларов в месяц.  Однако,  после заключения договора NAFTA цены на кукурузу резко упали, и урожай не удалось продать.  Оливерасы потеряли всю свою землю. 

Я спросил у него – почему он и другие, которых он встречал за десять лет нелегальной работы, уехали в Соединенные Штаты? 

 «Из-за нужды», - ответил он. 

«А почему в Мексике такая нужда?»

«Из-за монополий, созданных государством, из-за расизма в Мексике, развала и бедности  - вот поэтому народ переживает такое тяжелое время». 

Оливерас последний раз пересекал границу в 2000 году, когда он поехал в Хьюстон на строительные работы.  «Я продержался лишь год», - сказал он мне,  -  из-за жары и беспощадного графика работы».  И вот Оливерас собирается обратно – снова искать работу. 

«Примерно через двадцать дней я снова пересеку границу.  Я буду принимать участие в Марше», - сказал он мне, имея в виду всеобщую майскую забастовку эмигрантов, работающих в сфере обслуживания.  У Оливераса нет двух тысяч долларов, чтобы заплатить «койотам», однако у него есть друзья, семья и знакомые "на той стороне"**, и он пойдет на риск, чтобы выйти вместе с ними. 

«У мексиканцев горячая кровь», - сказал он, - «но тамошнее правительство этого не учитывает». 

Наверное, это первый случай в истории Соединенных Штатов, когда пересекая границу, мигранты рискуют своей жизнью не для того, чтобы собирать виноград за минимальную плату, а для того, чтобы выйти на улицы и поднять голос против той системы, которая выставляет их вон.  За несколько недель движение рабочих-эмигрантов в Соединенных Штатах достигло такого уровня, о котором антивоенное движение не могло и мечтать за долгие годы:  миллионы вышли на улицы и заставили Вашингтон обратить на себя внимание. 

К сожалению, это внимание скорее всего примет форму успокоительных мер и прямого обмана.  Вашингтону известно, что рассерженная эмигрантская рабочая сила способна выдержать не только дневную национальную забастовку, но и продержаться целую неделю, и неделя эта  поставит экономику Соединенных Штатов на колени, если не вызовет ее крах. 

Через два месяца субкоманданте Маркос и Другая Кампания должны прибыть на границу Мексики и Соединенных Штатов – сначала в Сьюдад-Хуарес, а затем в Тихуану.  Похоже, что их ждут с большим, чем можно было ожидать, воодушевлением.  Другая Кампания оказалась источником воодушевления для мексиканских эмигрантов в Соединенных Штатах, придавая политическую окраску их сопротивлению, и предотвращая все возможные уговоры, чтобы они вернулись к своему статус-кво - а именно, к эксплуатации и полному игнорированию.  Сопротивление эмигрантов вызывает надежду на улучшение их прав,  социальные перемены и улучшение расовых взаимоотношений.  

Перевод Таракихи
(оригинал статьи находится здесь:
 No Choice for Migrants
Immigration lessons from the Other Campaign
John Gilber, 29 April 2006 
http://www.zmag.org/content/showarticle.cfm?ItemID=10184 )

Примечание:
* "койоты" - частные лица или фирмы, которые помогают нелегальным эмигрантам переправиться через границу из Мексики в США.
** "на той стороне" (por el otro lado) – традиционное мексиканское выражение, означающее территорию Соединенных Штатов.