в догонку...
как херово, как херово...

в связи с тем, что персональный сайт не фурычит по причине отсутствия времени и подрыва на его доводку, выложу-ка я тут текущие наработки по креативу, коих - наработок - понты. черновичок первой главы и части второй. предложения по изданию проекта можно обдумывать уже сейчас.

*************************************************************************
"Человека, демонами одержимого, всегда легко узнать по деяниям его и мыслям. Бесами терзаем, не может найти он себе покоя в этом мире. Думы его малопонятны окружающим, а поступки часто идут вразрез с логикой и удивляют спутников. Человек таковой склонен к легкомыслию, а речи его глупы и туманны. Любит он яркую дорогую жизнь, не чуждаясь порочных связей, при этом же впадая повременам в уныние тяжкое беcпричинно. Заключения, кои можно сделать из вышесказанного таковы, что женщины суть есть отродясь одержимы..."
Занимательный экзорцизм в картинках с описаниями.



...Эко остановилась в дверях кантины, привыкая к полумраку и рассматривая немногих посетителей. Он сидел один за столиком в углу и, насмешливо улыбаясь, разглядывал её силуэт. Девушка медленно подошла к нему и, слегка поклонившись, произнесла:
- Здравствуй, мастер. Мы давно не виделись...
Он не вставая поприветствовал её жестом и жестом же предложил сесть.
- Я искала тебя, Сорен. По просьбе Арбитра... - начала Эко, присаживаясь на стул, рядом с ним.
- Ты хотела сказать - по приказу, - не без иронии заметил он.
- Нет... По приказу Арбитра тебя разыскивает отряд экзекуторов. Я же здесь по Его просьбе... и по своему желанию...
- Славно. И чем же грозит столь широкое внимание к моей персоне?
Она нахмурилась, чувствуя, что Сорен вновь забавляется с ней, как с маленькой девочкой.
- Экзекуторы должны тебя уничтожить... Если не увенчается успехом моя попытка вернуть тебя в клан. Я отправилась на день раньше... Дьявол тебя забери, Сорен! Твои насмешки ведут тебя прямиком к могиле! - вспыхнула Эко.
Он испытывающе поглядел ей в глаза, потом, резко посерьёзнев, холодно сказал:
- Я не вернусь назад, милая. Мне кажется, ты это должна понимать. Арбитр давно понял, что Сорен никогда не смирится с лицемерием. Но он принял мой выбор, насколько я могу судить по тому, что спокойно ушёл тогда и прожил вне клана почти пять лет... Что же случилось теперь? Свободный от клана Свободных перестал сочетаться с концепциями нашей философии?
- Мир меняется, Сорен, - ходят слухи о новой Священной Войне. Теперь никто не может отказаться от клана - если ты не с нами, кто поручится, что ты не против нас? Я полагаю, из таковой позиции исходит Арбитр...
Её собеседник саркастически хмыкнул и подал знак стройной официантке, проходившей мимо их столика. Эко настороженно покосилась на юную деву.
- Позволь угостить тебя с дороги. Я, право же, совсем одичал в этих краях. Да ещё и ты со своей манерой сразу переключаться на главное...
- Благодарю, но это больше похоже на попытку сменить тему. Ты слышал, что я сказала о войне?!
- О да, моя дорогая. Кажется, для светских бесед ты предпочитала алую смесь мускатных ароматов?
- Ты же в полуднЕ от собственной смерти! Да подавись ты своим вином...
- ...да, это, конечно, не то же самое, что тебе и мне доводилось пивать в лучшие времена, но здешние поставщики очень стараются, - продолжал мерно рассказывать он, наполняя кубки прозрачным напитком.
Эко вскочила из-за стола и прокричала ему в лицо:
- Ты меня никогда не слушаешь! Сволочь ты такая... а ведь я тебя до сих пор люблю... - почти шёпотом добавила она и ожесточённо пнув напоследок стул медленно удалилась из зала, головокружительно покачивая бёдрами.
Немногие посетители с лунатичным интересом пронаблюдали эту картину, а затем исподволь принялись поглядывать на Сорена. Спустя минуту тот встал, поглаживая свои длинные, совершенно белые на висках, волосы, собранные на затылке в слегка сбившийся набок хвост. Задумчиво поглядел на зрителей, немедленно принявших крайне увлечённые собой позы, и вышел вслед за Эко.

***

Она стояла на террасе, глядя в алеющую даль. Когда Сорен подошёл сзади и, тесно прижавшись, обнял её, Эко вздрогнула и прикрыла глаза. Вслед за тем его губы прикоснулись к дрожащей жилке на её высокой шее, поднялись выше, тронули холодную мочку уха. Как всегда неожиданно она извернулась и, встав на цыпочки, прильнула ртом к его приоткрытым губам. Сорен прикрыл глаза от распиравшей его удовлетворённости. Мягко избежав продолжения поцелуя, он присел на колено, ткнувшись лицом в низ её живота.
- Знаешь, Эко, ты - последнее, что я ожидал увидеть в этой дыре и единственное, чего бы мне хотелось перед смертью...
- Сорен, - голос её, похожий на пение невинной нимфы, дрожал от готовых сорваться слёз, - Сорен, ну послушай меня, вернись назад. Поговори с Арбитром - всё наладится. Ты же его неисправимый любимец. Разве ты недостаточно потешил свою душу?
- Недостаточно, милая, недостаточно. Я всю жизнь играл с огнём и гасил его, как только пахло жареным. Я всю жизнь пробовал мир на прочность и шёл на уступки, едва он начинал трещать. Мой последний финт был понят не всеми, но оказался единственой шуткой, заставившей вздрогнуть даже меня. Если и сейчас я соглашусь на компромисс, то он будет продиктован уже не мной.
- Да что ты строишь из себя юнца-анархиста! - Эко пытается оттолкунуть объятия Сорена и отвернуться, но тот не позволяет ей этого и девушка лишь склоняется над ним, касаясь подбородком макушки.
Она продолжает уже тише:
- Ты ведь умён. Умнее всех, кого я когда либо встречала. И ты так многое понимаешь. Ты же всё понимаешь! Ты же идёшь прямиком на самоубийство...
Он глубоко вдыхает аромат её дрожащего тела, смешанный с запахом жасмина. Он нежно покусывает сквозь тонкую ткань рубашки её упругие соски. И он говорит, задыхаясь от собственной страсти и дерзости:
- Я очень люблю жизнь, несравненная! Даже при всей её отвратительной скоротечности, грязи и ничтожности. Но я просто обязан поступать так, а не иначе. Чтобы не чувствовать себя ничтожнее, чем я есть. Чтобы не касаться грязи голыми руками. Чтобы наслаждаться ею без оговорок и до конца. Да, ты права - я люблю жизнь, я безгранично люблю себя. Такого сияющего и высокого, возлежащего средь золота и прохладного бриза. Даже если это продлится лишь двадцать четыре часа, я готов.
- Ты патетический кретин, Сорен, - шепчет с придыханием она, погружая ладонь в его растрепавшиеся волосы. - Просто пустословный ублюдок... Ущербный гений... Ты думаешь это кто-нибудь оценит? Ведь даже я предпочла бы отдаться ангелу смерти, лишь за одну надежду на продолжение жизни...
- Знаешь, это далеко не самый худший способ выторговать себе пару лет существования... Но ты - это ты. Я не жду, что моей логики будет придерживаться стая. Мне достаточно лишь того, что я живу так, как я пожелал... Кроме того, ах, ты же знаешь, что вестник смерти вряд ли польстится на мои полости...
- Велеречивый негодяй, ты даже при смерти хочешь сорвать овации. Я обещаю, что даже если твоё имя прикажут предать забвению, я отыщу способ сохранить его в веках... И, слышишь, я сделаю всё, чтобы последние двадцать четыре часа ты провёл со мной... Хоть и не знаю, что дальше буду делать без тебя...
Сорен ласкает тонкими пальцами её бёдра и хохочет, словно дьявол. Он хрипло шепчет ей в ухо:
- Я благодарен тебе за твой выбор. За то, что ты, наконец, приняла мой путь и благословила следовать им до конца. Воистину, нет слаще речей твоих... Нет дороже одобрения твоего... И уста твои несут усладу плоти моей...
Сверкающие слёзы катятся из глаз её, и плоть его сливается с нею.
- Твой язык останавливается лишь во сне... Ты самый талантливый ублюдок по эту сторону горизонта... Что же я буду делать, когда экзекуторы придут за тобой...
- Смотреть и наслаждаться представлением - я намерен дорого продать свою блистающую жизнь...
- Но их будет много...
- Падёт каждый, до кого я дотянусь... Каждый, кто окажется недостаточно ловок... и так будет со всяким, пока разум мой не умрёт...
- Соре-э-э-э-эн.
***

Кто-то осторожно поскрёбся в дверь. Голова Сорена настороженно приподнялась над ворохом шёлковых простыней. Эко протяжно застонала.
- Не-е-ет, Соре-э-эн, не останавливайся...
- Как... скажешь, несравненная... Но это... кажется за мной...
- Ещё немного, милый...
В дверь постучали настойчивей. Кто-то кашлянул в кулачок.
- А-а-а, Сорен, продолжай, продолжай...
Дверь уже вибрировала от не совсем скромных ударов. Возможно ногами.
Беспокойство тронуло Сорена за обнажённое плечо и укоряюще покачало головой. Тот зарычал от безысходности и впился зубами в шею стонущей Эко. Девушку пробила крупная дрожь, и она как-то вся уменьшилась, комкая ладонями тонкий шёлк. Губы её изогнулись в гримаске и исторгли нечеловеческий вопль, слившийся в адское крещендо с грохотом двери.
Едва отдышавшийся Сорен, всё ещё с затуманенным взором, схватил лежащий на полу клинок и бросился к двери, из которой сыпалась пыль и в ужасе выползали древоточцы. Дёрнув засов, он отскочил в сторону. На пороге стоял белый как мел хозяин гостинницы.
- Прощения прошу, почтенный, - начал он, уставясь на обнажённый меч Сорена. - Прощения прошу, ежели оторвал почтенного господина мага от важных дел, - продолжил, опуская взгляд ниже. - Но дело крайней важности побудило меня нарушить ваше уединение.
Хозяин протянул Сорену конверт.
- Вот. Это просили передать господа, что недавно прибыли. Поймите меня правильно, почтенный, их человек десять и глаза у всех такие недобрые. Ну прямо как у вас, почтенный, когда переберёте. А их главный дал это и сказал, чтоб доставлено было в кратчайшие сроки. Боязно мне, почтенный, как бы чего не случилось. Их там человек десять, а глаза...
- Глаза недобрые, - оборвал его Сорен. - Это я уразумел. Хорошо, благодетель, что-нибудь ещё? Просили ли, чтобы я засвидетельствовал получение?
- Нет-нет, господин, велели только передать. Но они заказали вина и закуски. Должно быть, собираются ожидать. Ох, почтенный, как бы они тут бардак не устроили. Может вы, ежели чего, воспользуетесь чёрным ходом и уж где-нибудь на пустыре свои дела уладите?
- На пустыре, милейший, я другие дела улаживаю, и то, если под рукой нет удобств, а с почтенными господами привык беседовать за столом. Ступайте, хозяин, и ни о чём не тревожтесь. А пришельцев считайте моими гостями, подайте лучшего креплённого и копчёностей от моего имени. И ни о чём не тревожтесь, умоляю!
Умолкший хозяин повернулся, собираясь уходить. Дверь за ним закрывалась.
- И вот ещё что, благодетель, - Сорен вновь стоял в дверном проёме, картинно опираясь на клинок, - ключ от чёрного хода при вас?

***

- Что ты будешь делать? - осторожно поинтересовалась распластанная на кровати Эко.
- Пойду выпью с гостями, - бросил Сорен, пристёгивая к поясу ножны с клинком. - Тебе рекомендую воспользоваться вот этим ключом. По коридору в западное крыло и вниз.
- Понятно. Что в письме?
- Возьми почитай. Ничего личного.
Эко потянулась к столику, не трывая взгляд от облачающегося Сорена. Небрежно распечатаное послание оказалось в её руках.

Сорен Дискорс, да пребудет его душа в добром здравии, сим приглашается к обсуждению вопроса собственной необходимости Клану.
Верховный Экзекутор Воли Арбитра Фидель Сервус

- И что ты будешь делать? - вновь спросила она, закончив чтение.
- Ты, кажется, скверно слышишь. Я уже говорил, что спущусь и выпью с Верховным Экзекутором и его компаньонами доброго вина. Или чего покрепче.
- Как знаешь.
- Тебе не кажется, что я изрядно подрос в глазах Арбитра? Сам Верховный Экзекутор. Или в иерархии что-то поменялось и это теперь должность вроде мальчика на побегушках?
- Не умаляй своих заслуг, милый. Кроме того ты ведь...
- Да чего уж там, говори - не стесняйся. С момента нашей последней встречи я уже не столь болезненно переношу своё почётное звание приёмного сына Арбитра.
Эко нахмурилась, вспоминая что-то.
- Знаешь, я давно хотела спросить... То, что ты не смог бы унаследовать титул отца - какую роль это сыграло в твоём отречении?
- Самую что-ни-на-есть главную! Ты это хотела услышать? Правильно сделала, что спросила именно сейчас. Пять лет назад я бы этого никому не сказал. Хотя те, кому надо было, сами всё прекрасно поняли.
- То есть, все пафосные словеса о том, как всё прогнило в душах наших соратников - не более чем попытка оправдать своё неудовлетворённое честолюбие?
- Почему же? Разве не прогнило? Всё это чистейшая правда.
- Но, если бы ты имел право наследовать... - она глубокомысленно замолчала.
Сорен тоже. спустя минуту он расхохотался.
- Если бы я имел право наследовать, я уж как-нибудь смирился с таким положением вещей.
- И ты ещё смеешь упрекать других в лицемерии? - притворно ужаснулась Эко, катаясь по кровати с подушкой в объятиях.
- Я же искренне тебе рассказываю, что бы я делал. Спросил бы кто ещё - сказал бы то же самое...
- Пройдоха...
- Каков уж есть. А мог бы быть главой клана. Но знаешь, лучше уж отречься от всего, чем всякий раз, глядя на своего братца, думать, что его место мог бы занять я.
- Твоя воля. Ну что ж... - голос её дрогнул.
- Да... давай прощаться...
В его руках Эко всегда чувствовала себя шестнадцатилетней девчонкой, ожидающей чего-то сказочно-пугающего. Он погладил её волосы, вдыхая аромат жасмина, посмотрел в глаза. Сверху вниз. Молча отстранился и вышел за дверь, кусая губы.

***

Обхватив плечи, она стояла на коленях и роняла в молчании слёзы, громко разбивавшиеся, достигнув пола.

***

Экзекутор был немногословен и сед. Полы его белого с золотом плаща живописно драпировали сидящую фигуру. Он держал в руках хрустальный бокал и ждал ответа.
- Фидель, ты удивишься, - начал Сорен. - но я думал, что меня будут убивать.
Экзекутор молча взирал на собеседника.
- Хочешь, удивлю тебя в ответ?
Молчание. Глоток вина и слегка приподнятая бровь.
- Предложение уже не актуально.
Молчание. Ещё один глоток. Зрачки, сжавшиеся до размеров булавочной головки.
- Мне нравится наш диалог, Фидель. Дьявольски нравится! Твоё здоровье!
- Что передать Арбитру? - осведомился тот.
- Мои наилучшие пожелания.
- Твоё здоровье, Сорен.
- Я прибуду к нему через три дня и поговорю.
- Хорошо. Я рад.
- Твоё здоровье, Фидель.
- Твоё здоровье.
Сорен допил свой бокал и взял в руки свиток.
- Позволишь сохранить у себя эту безделицу?
- Она твоя.
- Благодарю.
- Мои наилучшие пожелания брату. Храни себя, Фидель.
Сорен поднялся и, сделав на прощание ручкой, удалился. Проходя мимо барной стойки он подмигнул хозяину и широким жестом сгрёб бутыль с ядовито-зелёным пойлом. Верховный экзекутор ещё какое-то время смаковал вино, приходя в себя. Он не знал больше людей, в присутствии которых на него накатывала странная смесь ярости, страха и восторга. Фидель Сервус предпочёл бы жить в мире, где таких людей не существует вовсе. Девять лучших его подчинённых, сидевших в разных концах зала, полностью разделяли мнение начальства.

***

Она глядела на своё отражение, разглаживая складки камзола, когда отворилась дверь. В зеркале, за её спиной, стоял, опираясь на косяк, Сорен. Лицо его сияло. Странная слабость сковала Эко.
Она уже не в силах была стоять твёрдо, а потому просто повисла на нём, всё теснее прижимаясь к телу. Утихшие слёзы вновь прочертили на щеках сверкающие дорожки.
- Мне кажется, ты поторопилась одеться...

******************************************************************************


"...исторически ритуал способствовал сохранению и закреплению наследственной предрасположенности к психокинезу. Действительно, учитель и ученик, по определению являющиеся носителями подобной генетической информации, являются идеальными родителями для потенциального психокинета. Но со временем, под столь практический подход была внесена совершенно несусветная идеология вроде передачи мастером некоего мистического опыта, полной активации всех возможностей мозга и тому подобной чепухи. В конечном счёте, ритуал выродился в банальное "право первой ночи". Не говоря уж о том, что не редки бывали случаи, когда и учитель, и ученик имели одинаковую половую принадлежность..."
Чтения по этнографии для юношей и девушек. Франциск Лепроз.

"Становление анимактуса, коих простой люд нименует магами, предполагает в конце долгого пути соитие учителя и ученика на ложе пламенной страсти. Процесс сей дОлжно завершить обоюдным постижением вершин экстаза. А ежели не просходит сего, плох тот учитель..."
Institutor Instructio



...Сорен сделал солидный глоток прямо из бутылки и сморщился. Пошевелил пальцами ног и улыбнулся. Жизнь делала новый, непредсказуемый виток. Признаться, он уже несколько пресытился тем, как проходили дни последние полгода. Жизнь в гостиницах и маленькие удовольствия бродячей жизни исчерпали себя неделю назад. Он подумывал о возвращении в поместье, но пребывание там наскучило ещё в первый год добровольного изгнания. Хорошей затеей казалось заехать к доброму другу Бенедикту Амикусу. Далёкому от всех клановых разборок и отменному собутыльнику. Но гостепреимства того хватило не многим более чем на два года. Вряд ли стоило напоминать о своей персоне так скоро.
Он вновь приложился к изрядно опустевшей таре. Закусил кислыми ягодами. Поглядел через плечо на дремлющую Эко. Неужели он так много значит для неё? Кажется, во всей этой ситуации она натерпелась не меньше его. Эх, женщина. Совершенно иррациональное существо. До сих пор Сорену казалось, что столь пламенной привязанностью он обязан тому лишь факту, что Эко была его ученицей. Первой и единственной. А он был её любовником. Первым и кхм... в подробности он не вдавался... но не могла же она так долго воздерживаться! Лёгкий укол ревности, Сорен парировал очередным глотком алкоголя и пригоршней ягод.
Любил ли он Эко? Сорен поймал себя на мысли, что слишком углубился в самоанализ. Ну конечно любил! И Эко любил, и Мириам любил, и Флавию любил, и Милессу, даже двух! И тех, кого ему сейчас трудно припомнить в связи с мимолётностью встреч и отравлением организма винными парами... Ну как он мог их не любить?
Вернёмся же к Эко. Он сплюнул в горшочек с геранью и допил остатки зелья. Она была потомком скромной ветви, отделившейся от клана и смешавшей кровь с горцами. Могучие корни и бесславное продолжение. Великое чудо, что отголоски первородной силы зазвучали в ней, слагаясь в изысканную симфонию. Эко была его лучшей ученицей. Кто сказал, что ему не с чем сравнивать? В качестве эталона он всегда использовал лишь себя.
Им жутко повезло друг с другом. Сорен был разгильдяем, Эко не отличалась дотошностью. Учитель терпеть не мог непонимания, ученица схватывала всё на лету. Он часто маялся головной болью, она готовила потрясающие коктейли, спасающие от похмелья. Грустно улыбалась и говорила, что её отец был в точности как он. Рядом с нею Сорен чувствовал себя идеально умиротворённым, находя в этом большую схожесть с обществом кошки, лежащей, на коленях. Он очень любил кошек. Но так никогда и не обзавёлся домашним питомцем, боясь ответственности за кого-либо ещё в этом мире, кроме себя.
Однажды, в порыве трепетного умиления учитель сорвал урок, задохнувшись ароматом её волос.
Всё произошло так естественно и неумолимо-уверенно, что очнулись они только спустя шесть часов, поражаясь, как за всё это время не проронили ни слова. Сорен, будь его воля, так бы навсегда и остался безмолвно лежать, покусывая маленькие упругие соски. Зачем нужны слова, когда простое касание кожи выражает всю глубину восхищения, когда взгляда и трепета ресниц достаточно, чтобы рассказать о чувствах лучше, чем три сборника сонетов...
Но она разрушила сказку, прошептав: "Кажется, я люблю тебя".