>к тюремной математике

так лучше.

– Гафурка, вылазь, справа е.
Этот урок пришлось усвоить сразу. Прав у меня больше нет, и не будет до моего выхода на волю. И если кто-то что-то велит сделать – делай.
Я вылез, опасаясь очередной "веселой" шутки со стороны пацанов. Они назвали это "уроком". "Нэ высовуй свое бруднэ рыло днэм, сука" – смеясь, приговаривали они, загоняя меня ногами под шконку, хотя сами и заставили меня оттуда вылезти.
Хата спала. Бодрствовали только двое, Михайло "Обсыпанец", он сидел за столом, и Дмитро "Фекаложор", он-то и вытащил меня на свет. Парашу заставят мыть, не иначе.
– Як гузло, зажило, Гафурка? – участливым голосом спросил Фекаложор.
Я замотал головой, чувствуя, как болезненно заныло внизу. Очень не хотелось тревожить едва зажившую рану. Зэк расхохотался.
– Та нэ бийся, в сраку дэрты нэ стану, я добрый, я ж розумию. Дивчинци тэж видпочинок потрибэн.
Он сел за стол к Михайлу и подозвал меня пальцем. Ничего не понимая, я подошел к столу, ожидая, что в любую минуту сбоку или сзади последует удар. Очередной урок "петухи к решке не приближаются".
Но нет. Он указывает вниз, под стол. Я послушно залез.
– З мэнэ почны, – велел Дмитро, чуть раздвинув ноги, – та дывысь, як що, утоплю в параши, сука.
– Здавай, – сверху послышался голос Михайла.
Я оттопырил резинку треников Дмитра, и в нос ударил тяжелый запах немытого тела, перед глазами в густой заросли волос показался бледный отросток его вялого члена. Я заколебался.
– Чого чекаеш, покы уебу?
Я закрыл глаза и взял в рот его вялый теплый член, вонючие лобковые волосы защекотали лицо, язык зажгло от чего-то соленого, наверное, мочи. Член начал набухать, пульсируя и раскрываясьу меня во рту, обнажая головку. Я начал медленно водить языком по основанию головки, изредка двигая головой.
Это сейчас, имея за плечами богатый "опыт" я могу заставить мужчину кончить за минуту, а тогда понятия не имел, как это надо делать, и руководствовался, в основном, фантазией.
– Ще раз шкрябнэш зубамы, выбью йих, щоб нэ заважалы. Пэршый раз, чи що?
Я аккуратно кивнул.
– Ну дывысь, обэрэжнише там, Гафурка.
Я продолжил, вытянув губы, и стараясь не задевать зубами его член, который уже едва помещался у меня во рту. Сколько это продолжалось, я не помню, но я вдруг почувствовал, что его член заметно распух, он сам вдруг прекратил разговаривать с Михайлом и часто задышал. Я заметил, что он взял в руку полотенце, затем завел его за мою голову, обхватил ее руками и крепко стиснул так, что я не мог пошевелить ею. Одновременно он начал нагибать ее руками, делая резкие встречные движения тазом, отчего его член неприятно упирался в мою глотку, вызывая рвотные позывы. Внезапно он захрипел, а горло вдруг заполнилось чем-то липким и вязким, член яростно пульсировал, а я понял, что мне нужно срочно вздохнуть. Но он крепко держал меня, судорожно дергаясь и не давая вырваться.
Наконец, когда перед глазами поплыли красные круги, он отпустил мою голову. Меня вырвало, я закашлялся, прочищая трахеи от густой липкой массы, часто и судорожно задышал.
– Уфффф, сука, добрэ.
– Прыбэры за собою, – раздался голос Михайла, – а потим залазь назад, мэни зробыш.

Я присоединяюсь к предыдущему оратору, еще понравилась книга Павлова «Должно быть не так».