|
|
Пишет Лемак (![[info]](http://lj.rossia.org/img/userinfo.gif){kind=small} sometimes) |
Меткое замечание.
Но вроде как примерно то же и пишет, хоть и существенно менее мерзким слогом
Прежде всего возникает вопрос: была ли действительно
чума в Севастополе в 1829—1830 годах? Старики единогласно
утверждают, что не было, и называют эту «эпидемию» довольно метко «карманной чумой», то есть просто способом для
чиновников набивать себе карманы на предохранительных от
заноса чумы карантинных мерах.
Казалось бы, как можно набить себе карман на чуме? Но
для русского чиновника, заматерелого взяточника и казно¬
крада, всякий повод есть повод к наживе, и ни один не плох*
Чума так чума, и при чуме, дескать, живы будем.
При императоре Павле, рассказывают, был один чиновдак,
который все добивался получить место во дворце: «Ах, хотя
бы за канареечкой его .величества присмотр мне предоставили!
Потому что около птички этой желтенькой и я, и моя супруга,
и детишки мои — все мы преотлично прокормимся!»
А чума — это уж не птичка-канарейка; на борьбу с чумой,
появившейся будто бы в войсках, воевавших с Турцией, а потом перекочевавшей в южные русские порты, ассигнованы
были правительством порядочные суммы, и вот затем именно,
чтобы суммы эти уловить в свои карманы, чиновники готовы
были любой прыщ на теле матроса или матроски, рабочего
или поденщицы признать чумою, а население Севастополя засадить в карантин на всю свою жизнь: так, чтоб и женам бы
хватило на кринолины, и детишек бы вывести в люди, и на
преклонные годы кое-какой капиталец бы скопить..
Но вроде как примерно то же и пишет, хоть и существенно менее мерзким слогом
Прежде всего возникает вопрос: была ли действительно
чума в Севастополе в 1829—1830 годах? Старики единогласно
утверждают, что не было, и называют эту «эпидемию» довольно метко «карманной чумой», то есть просто способом для
чиновников набивать себе карманы на предохранительных от
заноса чумы карантинных мерах.
Казалось бы, как можно набить себе карман на чуме? Но
для русского чиновника, заматерелого взяточника и казно¬
крада, всякий повод есть повод к наживе, и ни один не плох*
Чума так чума, и при чуме, дескать, живы будем.
При императоре Павле, рассказывают, был один чиновдак,
который все добивался получить место во дворце: «Ах, хотя
бы за канареечкой его .величества присмотр мне предоставили!
Потому что около птички этой желтенькой и я, и моя супруга,
и детишки мои — все мы преотлично прокормимся!»
А чума — это уж не птичка-канарейка; на борьбу с чумой,
появившейся будто бы в войсках, воевавших с Турцией, а потом перекочевавшей в южные русские порты, ассигнованы
были правительством порядочные суммы, и вот затем именно,
чтобы суммы эти уловить в свои карманы, чиновники готовы
были любой прыщ на теле матроса или матроски, рабочего
или поденщицы признать чумою, а население Севастополя засадить в карантин на всю свою жизнь: так, чтоб и женам бы
хватило на кринолины, и детишек бы вывести в люди, и на
преклонные годы кое-какой капиталец бы скопить..
Добавить комментарий:
