Праманьяка
Тут давеча в Краснодаре пятнадцатилетняя девочка маньяка палкой с гвоздями убила аж насмерть, так в жэжэшечке не одобряют. Нехорошо, говорят, людей убивать, девочка. Ну, выпил человек, домой идет культурно, а тут ты с песиком и нежными розовыми сосками. Сама виновата, а потом драться.
Вот так вот говорят, а Скандалмакс вообще требует надеть на баб кандалы и намордники, а то на улицу выходить страшно. Нет, мы со Стоечкой, конечно, носим кандалы и намордники, но иногда и по очереди, а Макс требует, чтобы на постоянной основе и только я.
Поэтому под катом индульгенция.

...

Как я не убила маньяка
Май в разгаре, поют птицы, цветет сирень, каштаны, мне пятнадцать, через две недели – шестнадцать, и я лечу походкой из Ботанического сада возвышенная выше неба. Потому что в Ботаническом саду я случайно встретила своего мальчика Женю, который шел один, а не с крашеной мымрой Олесей из «10-Б», хотя мог бы, поскольку не знал, что случайно меня встретит.
Поэтому я счастливо топаю домой, чтобы закрыться на замок в ванной с книжкой про Эмманюэль, прохладным душем с небольшим напором и… нет, это я какие-то ненужные подробности рассказываю.
Ну вот.
Маньяка я заметила еще в троллейбусе номер четырнадцать, так что знаменитая «невзрачность» маньяков – миф про лернейскую гидру. Добропорядочные киевляне ехали из Ботсада в троллейбусе и в белых бантиках по случаю весны, а этот был грязный, в строительной робе, да еще и непричесанный, что уже вообще ни в тын, ни в ворота. Вот мне б его прямо тогда и сдать в ближайшее рувэдэ, но в пятнадцать лет все девочки –ужасные дуры, и я тоже не без греха.

Потом я пересела в другой троллейбус номер восемь, и он пересел туда тоже. Я уже говорила про дур? Ну вот. Мне вообще не до того было, поскольку мой мальчик гулял с друзьями, а не с мымрой Олесей, хотя что ему мешало, ура, он меня любит.
И вот уже после троллейбуса и тайной сигареты «Клеопатра» с ментолом я зашла в свой подъезд и вызвала лифт. Лифт приехал, я зашла, и тут этот тип из троллейбуса вламывается в закрывающиеся двери и молвит загробным голосом страшное: «На какой тебе этаж?».
Ну, я, понятно, испугалась, но не виду не подала, поскольку вовремя вспомнила про пионеров-героев, Володю Дубинина, и про то, что в свое время была председателем совета отряда и даже один раз носила на линейке красный флаг.
- На девятый, - отвечаю и думаю: «хуй тебе, а не комиссарское тело».
Маньяк кивает, нажимает на третий, лифт трогается, он давит «Стоп» и шипит: «Раздевайся».
- Хуй тебе, а не комиссарское тело, - брякнула я вслух и ужасно покраснела, потому что прежде никогда не говорила вслух слово «хуй» при взрослых.
Но маньяк на обсценное не отреагировал, протянул ко мне свои огромные жадные грязные руки и тотчас посягнул на главную ценность юной девушки.
На серебряную цепочку.
Сволочь.
Майка треснула, но выдержала, а цепочка – каюк.
С потерей девственности я бы еще смирилась, тем более, что к тому времени уже все равно… ну, неважно. А вот цепочку я ему никак не могла простить. Это я ведь только сейчас бриллиантами гусей кормлю, а тогда у меня в заветной шкатулочке только та цепочка одна и была.
А еще у меня были волшебные туфельки-шпильки с железными набойками на каблуках. Ну, то есть сперва там были нормальные набойки, а потом случился ремонт обуви. И в результате, когда я цокала каблучками по Крещатику, вставало у всех жеребцов. На конезаводе в Борисполе.
Но это мы от триллера отвлеклись и возвращаемся:
Итак, стою я в лифте поруганная с разорванной цепочкой, а маньяк ацки ржот и, предвкушая великое таинство, норовит порвать мне лифчик. Лифчик советский, его в принципе не жалко, но я все равно думаю: «Ах так!», и снимаю с левой ноги волшебную туфельку. И давай железной набойкой маньяку в харю тыкать. Потом не помню, что было, но, когда я очнулась, мизансцена выглядела так:
Я стою на одной ноге (интеллигентные девочки даже в состоянии аффекта помнят, что в лифте грязно, и опускать на пол босую ногу нельзя, там микробы), опираюсь рукой на стену лифта прямо над плечом маньяка (ну, для равновесия, неудобно ведь, стоя на одной ноге, спасать Галактику) и бью супостата туфелькой в дыню от души, а она у меня широкая. Душа широкая, в смысле.
Глядь, у маньяка в дыне дырок-то поприбавилось, кровища из них хлещет – жуть. А сам он слепо шарит рукой по приборной доске лифта и пищит: «Не бей меня, не бей, я сейчас выйду».
А я думаю: «действительно, чтой-то я так завелась, истеричка», и на кнопку четвертого этажа нажимаю. Лифт поехал, остановился, двери раскрылись, и маньяк убежал объяснять в травмпункте, что упал с четырех тысяч метров под поезд. А я связала крючком белую скатерть, продала ее на Андреевском спуске за пятнадцать рублей и на вырученные деньги починила в ювелирном цепочку. Потом я первый раз вышла замуж, и муж ее пропил, но это уже другая история.

В общем, повезло моему маньяку. А краснодарскому не повезло. Сам дурак.

источник-sasha-smilansky@lj

читать полный текст со всеми комментариями