Ну и другое

Это такой будет (есть, видимо, уже) цикл. Credits, соответственно, поделены с авторами соответствующих текстов.

Evergreens: опыт наивного перевода.

Nina Simone – «Sinnerman»

грешник, ты куда побежишь
куда ты собираешься побежать
куда побежать
когда весь этот день придёт

ну, я побегу к скале
спрячь меня, пожалуйста, я побегу к скале
спрячь меня, пожалуйста, я побегу к скале
спрячь меня, бог
когда весь этот день придёт

ну, закричала скала
не могу тебя спрятать, закричала скала
не могу тебя спрятать, закричала скала
не собираюсь тебя прятать, бог
весь этот день

я говорю скала, ты чего
ты чего, скала, не видишь, мне надо
ты мне нужна же, скала, ты чего
когда весь этот день пришёл

ну, я бегу к реке
а там кровь, у неё кровь течёт,
вся река кровь течёт,
кровью течёт вся река
весь этот день течёт

ну, я бегу к реке, она кипит
я бегу к морю, оно кипит
я бегу к морю, оно кипит
всё кипит весь этот день

ну я ко господу бегу
пожалуйста, помоги мне, господи,
ты не видишь, что ли меня, как я молюсь
что ли ты не видишь меня, как я молюсь
тут, внизу

но господь сказал
иди к чёрту
господь сказал
иди к чёрту
он сказал иди к чёрту
на весь этот день

ну, я побежал к чёрту
он ждал
я побежал к чёрту, он ждал
я побежал к чёрту, он ждал
весь этот день

О, да

О, я побежал к реке
она кипела, я побежал к морю,
она кипела, я побежал к морю,
она кипела, я побежал к морю.
она кипела весь этот день.

ну, я побежал ко господу
я сказал, господи, спрячь меня
пожалуйста спрячь меня,
пожалуйста спрячь меня,
на весь этот день.

говорит бог где ты был
когда ты старый и молишься.

господи господи услышь меня как я молюсь
господи господи услышь меня как я молюсь
господи господи услышь меня как я молюсь
на весь этот день.

грешник, тебе бы молиться
молиться бы, грешник
молиться бы весь этот день
пожалуйста, спрячь меня а ты, а ты.


...

* * *

Frank Sinatra – It was a very good year

Когда я был семнадцать
Это был очень хороший год
Для небольших городских девочек
И мягких летних ночей.
Мы с ними миловались тайком
От света на деревенском зелёном
Когда я был семнадцать.

Когда я был двадцать один
Это был очень хороший год.
Очень хороший год
Для городских девочек
Живших по лестнице надо мной.
Их надушенные причёски.
Всегда растрёпанные в тот год
Когда я был двадцать один.

Когда мне было тридцать пять
это был очень хороший год
очень хороший год для девочек
голубых кровей. Независимых.
Мы миловались в лимузинах
пока их шофёры сворачивали куда
мне было тридцать пять.

теперь выросли короткие дни
я в осени года. думаю про мою жизнь
и она как вино в антикварной лавке
из хорошей бочки до дна от краёв
наливается сладким и чистым.
Это был очень хороший год.

Вся похлёбка хороших лет.

* * *

Nick Cave – Mercy Seat

началось, когда они забрали меня из моего дома
и положили меня в Смертельный Ряд
от которого я почти не виноват, знаешь
и я опять скажу
я не боюсь умирать.

я стал теплеть, потом охлаждаться
к разным объектам и их полям
к выщербленной чашке, к перекрученной метле
к лицу Хесуса в моём супе
к злой еде на мой ужин
к плохим колёсам сервировочного столика
к скрученной кости, которая
вздымается из моей еды.
все вещи хорошие или нехорошие

и милосердное кресло ждёт.
и я думаю, моя голова горит
и каким-то образом я тоскую
по этому сделаться
с измерением истины.
глаз за глаз.
зуб за зуб.
и я не соврал по-любому
я не боюсь умирать.

объяснять знаки и каталоги
почерневший зуб, пурпурный туман.
стены плохие. Чёрные. Дно доброе.
они мне дыхание больное в затылок.
они мне дыхание больное в затылок.
они мне дыхание
больное собирают в затылок.

я слышу истории из палаты
что Хесус родился в кормушку
и как один оборвáнный незнакомец
умер поверх креста.
и могу я сказать, это очень подходит
потому что он по торговле был плотник
ну или так мне сказали.

нравится моя хорошая рука мне, и я
на ней наколол З.Л.О. поперёк
её братского кулака, грязные пять
ничего не виноваты они вызывать
ни противиться тоже.

в Небесах трон Его сделан из золота.
ковчег Завета Его полон доверху.
трон, с которого мне говорят
что история ещё не распустилась
тут, внизу, он из дерева и проволоки.
и тело моё горит
и Бог никогда не далеко.

я забираюсь в милосердное кресло
моя голова побритая
моя голова телеграфирована
и как моль, которая пробует
войти в светлый зрачок
я изворачиваюсь из жизни
просто чтобы на некоторое время
спрятаться внутри смерти.
но я никогда не говорил вранья.

моя убивающая рука З.Л.О.
на ней свадебная лента которая Х.О.Р.
О.Ш.О.
это долго страдательные кандалы
воротникующие восставшую кровь.

и милосердное кресло ждёт.
и, я думаю, моя голова горит.
и каким-то образом я тоскую
по этому сделаться
с измерением истины.
глаз за глаз.
зуб за зуб.

и больше нечего проигрывать мне.
и я не боюсь умирать.
милосердное кресло светится
и, я думаю, моя голова дымится.
и каким-то образом я надеюсь
сделаться с этими всеми их
взглядами неверия. глаз
за глаз. зуб
за зуб. и по-любому
не было ни подтверждения
ни причины почему по которой.

милосердное кресло дымится
и, я думаю, моя голова плавится,
каким-то образом я помогаю
окончательно сделаться со всеми
этими истинами, которые крутятся.
лечь за лечь.
и правда за правду

ничего не осталось мне проиграть.
и я не боюсь умирать.
милосердное кресло течёт.
и, я думаю, моя кровь кипит.
и каким-то образом, я испортил
всё веселье всей этой правдой
и последствиями.
глаз за глаз
и зуб за зуб.

по-любому я рассказал правду.
я не боюсь умирать.
и милосердное кресло ждёт.
и, я думаю, моя голова горит.
и каким-то образом я тоскую
по этому сделаться
с измерением подтверждения.
жизни за жизнь
и правды за правду.

по-любому никакого
подтверждения не было.
и я не боюсь
что соврал враньё.
милосердное кресло ждёт
и, я думаю, моя голова горит.
и каким-то образом я тоскую
по сделаться с измерением правды.
я по-любому сказал правду,
но боюсь, я сказал лежи
не вставай.

* * *
Nancy Sinatra – Bang-bang

Я была пятерыми, и он шестью
мы скакали на палочных лошадях.
Он носил чёрным, я белым.
Он всегда выигрывал битву.

Бах-бах, он застрелил меня вниз.
Бах-бах, я ударила землю в лицо.
Бах-бах, я зажмурилась и зажала уши.
Бах-бах, мой ребёнок меня убил до самого дна.

Времена года пришли, всё сменяли.
Я, когда выросла, назвала его «мой».
А он бы всегда смеялся и говорил
«Помнишь, как мы привыкли играть?»

Бах-бах, я застрелил тебя вниз.
Бах-бах, ты ударила землю в лицо.
Бах-бах, ты зажмурилась и зажала уши.
Бах-бах, я тебя привык убивать до самого дна.

Музыка играла, и люди пели,
Колокольчики для меня только звенели.

А теперь он куда-то умер, не знаю, почему.
И до всего этого дня я плачу какое-то время.
Он даже не сказал до свидания.
Не полежал со мной ничего.

Бах-бах, он застрелил меня вниз.
Бах-бах, я ударила землю в лицо.
Бах-бах, я зажмурилась и зажала уши.

Бах-бах, мой ребёнок меня убил
вниз, ужасно, до самого дна.

источник-sanin@lj

читать полный текст со всеми комментариями