Написала подробно по ходу процесса
Версия о том, что спецназ похищен при участии прокуратуры и судейской бригады - кажется многим дикой, всем мешает майор Перелевский, поэтому считаю своим долгом обсудить следующие моменты.
Версия кажется многим дикой, всем мешает майор Перелевский, поэтому считаю своим долгом обсудить следующие моменты.

...
Причем, я ведь не говорю, что я - права, но ментовскую суку не обманешь. Я утверждаю, что прокурор и судейские отлично знают, что на самом деле произошло с группой Ульмана. Они принимали в этом непосредственное участие.
Все! Я берусь доказать это хоть где.

Перелевский и для меня сидит костью в горле. Но... он - кость в горле и для всех участников этой заварушки. То, что Перелевский оказался никому не нужным, четко выявляет чеченский след. Чеченцам нужны были только кровники. Они с первого процесса всячески сопротивлялись вызову в суд для дачи показаний тех, кто отдал приказ. Ни Плотников, ни Золоторев им были не нужны. Тем более - шестерка Перелевский. Чеченские менты пытались до всех судов отбить группу Ульмана штурмом военной части.

Я прошу всех присоединиться к обсуждению, истинный расклад в странной процессуальной основе этого суда.

Мы с Ульманом договариемся об оповещении, поскольку отдаем себе отчет, что на определенном этапе судебного разбирательства сторона обвинения неизвежно потребует изменить ему меру пресечения.

Два дела идут в соседних залах: дело группы Ульмана и дела Аракчеева-Худякова. В силу того, что на обоих процессах в качестве адвоката торчит морковка Тихомировой, суды специально назначают один до обеда, а другой - после обеда.

В декабре от Ульмана поступает очередной сигнал тревоги, поскольку прокурор начинает путать свидетелей, нервничать, вести себя неадекватно. К этой неадекватности присоединяется и судья. Но на процессе сидят представители казачества (в основном, бывшие кадровые офицеры), я пишу в инете, а они бубликуют свои впечатления в местных газетках.

Теперь смотрим на процессуальную логику: Ульман никогда не изворачивался и всегда честно рассказывал, что именно произошло. Сторона обвинения, как мы уже знаем, собирается потребовать ему аналог пожизненного. В этот же период начинаются не нужные никому, кроме Ульмана, допросы полканов, которые плетут удивительные вещи: они сидят в штаье, идет боевая операция, но никакого оперативного руководства они не совершают.
Итак, именно Ульману должны были изменить меру пресечения в декабре, чтобы резко изменить и весь ход процесса. Мы начинаем возню, тогда меняют меру пресечения Аракчееву-Худякову, алиби которых обрастает как раз в этот момент железными доводами.
Т.е. в Ростов приезжает Алханов, советуется с Тихомировой, выясняет, почему группа Ульмана еще на свободе. Попутно выясняет, что пока сажать их за решетку чревато, а вот дело Аракчеева-Худякова может развалиться буквально на днях.
У Аракчеева в этот момент непонятки с адвокатом. Дело прошлое, думаю защита Аракчеева на меня будет не в претензии, если я скажу, что в этот момент Аракчеев остается практически без защитника. Нанятый московский адвокат пишет несколько жалоб, в том числе и об изменении меры пресечения, но тут же отказывается участвовать в процессе.

Вчера и сегодня с утра я разговаривала с юристами, которые вели уголовные процессы с особо тяжкими, причем, как со стороны обвинения, так и со стороны защиты.
Все они удивляются, что Ульман пользовался относительной свободой. Такого не может быть. Мою защиту, громкий общественный резонанс - они всерьез не рассматривают.
Раз речь идет об исключительной опасносности преступников, которым прокурор требует аналог смертной казни - мера пресечения им всем должна была быть изменена сразу после начала процесса.
Но это - для чистой уголовки. Все они сразу начинают мямлить о том, что процесс - политический. И тут же вновь всплывает Перелевский!
Для чисто уголовного процесса Перелевский тоже не нужен. Он ведь даже не заказчик!

Потому и ссученный Аркашка Бабченко так жопу рвал доказывать, что нигде нельзя упоминать о том, что Ульман был на боевом задании, в засаде, да еще и выполнял приказ, который переспрашивал трижды, хотя права на это не имел.
Без этих необходимых условий уголовный процесс не идет! Я ведь еще на «Ментовском разговоре» писала, что признавшийся в убийстве шести человек Ульман – никак не может считаться нашим обычным клиентом по уголовке. Не катит!

В точности, как и Бабченко, сегодня другой ссученный - Речкалов, доказывает, что это - побег, о котором надо молчать и ни о чем не беспокоиться. Как Бабченко прикрывал незаконное рассмотрение дела Ульмана в чисто уголовном русле, так Речкалов прикрывает незаконный процессуальный оборот этого дела сегодня.

Вот к чему приводит долгая спекуляция на «нюренбергских процессах». Нюренбергский процесс дошел до конкретных исполнителей, когда был осужден преступный умысел высших иерархий власти в фашистской Германии. Только тогда занялись конкретными исполнителями.
То есть: вначале доказали, что все приказы были преступными , что все они были направлены против человечности и общечеловеческих ценностей, лишь после этого начались судебные процессы над людьми, выполнявшими преступные приказы .

Ульман доказывает, что не мог знать, что приказ преступный, да это и не входит в его служебные обязанности в засаде спецназа. Более того, по виду все задержанные представляли собою типичную разведгруппу. Получив приказ, он понял, что их самих сейчас уничтожат террористы.
Теперь посмотрите, как подходят в Нюрнберге! Там вначале выстраивается безупречная доказательная база того, что все исполнители заведомо знали, что полученные ими приказы - преступные ! Там вначале признается, что отданные приказы были заведомо направлены против человеческой природы. Поэтому не понять, что они – преступные, человек не может.

А у нас четыре года наша журналистика мусолит спекуляции на нюренбергском процессе, по которому уже к моменту публикации Путин должен сидеть на нарах в ожидании виселицы. А дура-Тихомирова орет на Би-Би-Си и Франс-Пресс о «лицензии на убийство», ни словом не оговорившись, кто же это у нас подобные лицензии раздает?
Эти вопли окончательно делают невозможным рассмотрение дела в нормальном процессуальном порядке строго по УК РФ, т.е. по чистой уголовке.
Поэтому вообще-то изначально существовал информационный вакуум по этому делу!!! Поэтому и подсудимых в первый раз вывезли тоже тайком. Из расчета, что искать их никто не будет.

Речкалов рассусоливает испорченные отношения Ульмана и Перелевского. Но картина их отношений вторично резко поменялась после второго процесса.

Я читала выступления общественных защитников из Новосибирска, прежде всего, Веры Гармановой. Признаюсь, с точки зрения чистоты уголовного процесса, я про себя думала: «Ну и дура! Ну и тяпка тупорылая!» Почему? Она пламенно требовала привлечь к суду оперативного майора Перелевского, как человека, отдавшего приказ.
Теперь я думаю, что Вера – очень умный человек, намного превосходящий умом всю нашу военную прокуратуру.
Она знала: доказать то, что Перелевский озвучил приказ – легко, что, с появлением нового фигуранта в деле, все «дело Ульмана» неизбежно начнет рушиться. У нее вид очень простоватый, обманчиво простой. На самом деле, она нанесла по этому делу сокрушительный удар.
До того, как Перелевского привлекли, Ульман дулся на него, но вот после того, как Перелевский превратился в обвиняемого – Ульман стал испытывать дикий комплекс вины в отношении бывшего друга. Без него они бы никуда не сбежали. Это Перелевский не разговаривал с Ульманом, а не наоборот.
С точки зрения Перелевского, Ульман нарушил служебные установки российского спецназа, который жестко диктует: при провале операции спецназ не имеет права тянуть за собой никого больше, вплоть до самоликвидации . У них даже есть третий или четвертый тост за таких, которые героически самоликвидировались после выполнения приказов штабных крысюков.
Ульман так себя и вел, принимая всю вину на себя. В отношении Калаганского и Воеводина – тоже. Он отдал приказ! Он и на штабных, которые в ходе процесса занимаются подтасовкой документов вплоть до подделок его подписей, - намеренно не дает показаний!
Мы бы тоже выпили за него молча, но с этой дорожки сомнительной воинской доблести его бабскими воплями сворачивает Вера Гарманова, наши героические российские присяжные и… дурацкие спекуляции на нюренбергском процессе и лицензиях на отстрел. В том числе, и на «беременных женщинах», чья беременность никем не доказана в ходе следствия. Как в случае Буданова – спекуляция на «изнасиловании трупа школьницы». Поскольку изнасилования чеченской снайперши вполне совершеннолетней, ведь тоже никто не потрудился доказать. Как в случае Аракчеева-Худякова никто даже вскрытия и баллистической экспертизы не проводил, не рассматривалась и версия о том, что убийство связано с профессиональной деятельности потерпевших.

А потом была Кондопога, после которой все чеченские депутаты противопоставили себя всему российскому обществу. Когда Рамзан Кадыров начал диктовать всем условия – под видом «защиты» уголовников, резавшим уши на улицах живым людям.
К этому ту же подключаются разного рода политические авантюристы.

Возникает дикий клубок спекуляций, окончательно сделавший невозможным нормальный ход процесса по делу Ульмана.
Процессуальный порядок – тонкая, очень прозрачная вещь. Поэтому некоторые дела читать неподготовленным людям не рекомендуется. Именно поэтому долгое время все общество старательно обходило это дело, где обвиняемые признались в убийстве шести человек. Иногда читаешь уголовные дела, и волосы встают дыбом. А иначе нельзя! Надо как-то культурно обозначить все обстоятельства, но очень точно выстроив мотивации.

Почему уголовные дела иногда без сердечных капель изучать невозможно? Да потому, что уголовный процесс не позволяет сказать последнюю букву «я», не начав с буквы «а» и не назвав все промежуточные буквы. Все приходится сообщать открытым текстом. Поэтому иногда профессиональный язык специалистов по уголовному праву так мало отличается от фени уголовного контингента. Своего рода – защитная реакция организма.
А в деле Ульмана сторона обвинения может настаивать только на крошечном пятачке буквы «я»!

Хотя, казалось бы, в деле Ульмана состав уголовки налицо – шесть обгоревших трупов безоружных людей. Но далее процессуальный порядок требует определения степени тяжести совершенного преступления по мотивам. А у Ульмана нет уголовного мотива вообще!
Мы с юристами головы ломали! Все приходят к выводу, что Ульмана на этом пятачке можно осудить и на три года условно, и на пожизненный срок!

А нормальный ход следствия тут же выясняет, что Ульман – такая же жертва, как и потерпевшие! Он целый день оказывал им помощь, останавливал кровь, делил НЗ, успокаивал людей, пропускал на их глазах другие машины, запрашивал штаб о помощи в транспортировке раненых…
Эдик – нормальный адекватный человек. Он пошел на первый процесс еще и под давлением тяжести пережитого. Я знаю, что, выйдя в сеть, он продолжал искать доказательства, что убитые им люди – были разведгруппой. Вовсе не для собственной защиты. Он постоянно прокручивал весь тот день, проведенный вместе с задержанными.

Задумайтесь, какой дикий цинизм в отношении этой группы спецназа! Они заботились о людях целый день, а потом им приказали немедленно их расстрелять, а трупы сжечь. Потом. Когда они уже поделились с ними едой и медикаментами… Ульман – жертва уголовного преступления!

При растущей публичности Ульмана – день ото дня рассматривать это дело в обычном русле процессуального порядка становится невозможно. После решения КС РФ, отменившем приговоры двух судов присяжных, дело окончательно принимает политический характер .

1. Чеченская сторона протестует против того, что в составе присяжных не было ни одного лица чеченской национальности. Однако у нас конституционно закреплен не национальный, а социальный подход к подбору присяжных заседателей. Т.е. все национальности равны перед законом. Главное, чтобы никто из присяжных не находился под судом и следствием, не имел конфликтов с законом, а все источники доходов присяжных так же находились имели бы в рамках закона.
Отнюдь нельзя было поставить в вину суду то, что большинство представителей чеченской национальности не смогли удовлетворить такие простые требования.
2. Зацепкой послужила и фраза из напутствия присяжным судьи, процитировавшего Священное Писание. Но пока Священное Писание российским законодательством не признано аморальным и противоречащим УК РФ.
3. Адвокат Тихомирова в КС РФ заявила, что в деле Ульмана «все население Чечни подвергается дискриминации по служебному признаку».
После подобного заявления ее должны были лишить адвокатской практики. По ее требованию уже все обвиняемые не имели права надевать на суды форму российских военнослужащих. Но она никак не могла сообразить, как все-таки вернуть это дело в чисто уголовное русло? Она не соображала, что дело приобрело политическую окраску и после ее развязных заявлений о «лицензии на убийство». Но оно приобрело лишь потому, что изначально было политическим. Нет здесь никаких уголовных мотиваций именно у подсудимых!
Поэтому она всю дорогу пыталась доказать эти самые мотивации, препятствуя вызову в суд для дачи показаний руководителей операции.
Пытаясь снять с Ульмана и его подчиненных статус спецназа в засаде , она, по сути, предложила КС РФ признать, что все население Чечни так же имеет право устраивать вооруженные засады. А иначе – все население Чечни подвергается профессиональной дискриминации в отношении спецназа ГРУ!

В результате КС РФ принимает неконституционное решение, нарушающее всю законодательную основу процессуального порядка. По сути, КС РФ признает, что на территории РФ за одно и то же преступление можно судить не только дважды, но и трижды. А речь идет о выдаче «гарантий обвинительного приговора» чеченской стороне.
Почитайте прения в КС РФ и дайжесты интервью чтенов КС РФ на официальном сайте. Там впервые в истории России судьи не стесняются вслух обсуждать… гарантии обвинительного приговора. После этого ни о каком нормальном процессуальном порядке в ведении дел не может идти речи.

Конечно, Людмила Тихомирова – безусловно, недалекая женщина, держится она на этих процессах, благодаря бабской подлости, а не по причине профессиональной пригодности. Она не смогла на профессиональной основе выстроить защиту потерпевших еще в деле Буданова. Не касаясь пока этого дела, сразу отметим, что ее нетипичные доводы в деле Буданова – навсегда меняют характер всех дел военных. Воспользовавшись тем, что Буданов отказался от защитника, патетически заявив: «Мне не надо защиты от моего народа!», - она чисто по-бабски, не имея никаких данных и оснований, - обвинила Буданова в изнасиловании трупа Эльзы К. Тут же ее поддержали слаженно чеченские муфтии, завопившие о «насильнике и убийце».

Процессуальный порядок таких вольностей не любит! После того, как стали возможными не доказанные судом публичные обвинения Буданова в изнасиловании, вернуться в обычное русло уголовных процессов по всем делам военных - стало уже невозможным. Нормально, на профессиональной основе Тихомирова работать была не в состоянии. Она добилась осуждения Буданова, но какой ценой? Ведь ее обвинения – чисто бабская подлость потому, что ведь Буданов проходил неоднократные психиатрические экспертизы, в которых утверждал, что «ничего не помнит», а убийство совершил в состоянии аффекта. Вот и получай фашист гранату! Ни один нормальный мужик-юрист до такого бы не додумался! Бить в поддых так умеют только бабы.
Доказательствами стороны защиты обвиняемого были баллистические экспертизы по расстрелянных снайпером российским военнослужащим. Это дело можно было рассматривать в уголовном русле, поскольку Буданов совершил самосуд, причем, в пьяном виде. После очередного расстрела военнослужащих, разумеется. Но тогда чеченской стороне оставалось признать, что после убийства Эльзы К. расстрелы военнослужащих из этого сектора немедленно прекратились. Это был основной довод защиты Буданова, который можно было отмести лишь бабскими воплями об изнасиловании трупа школьницы.
После такой оглушительной победы чеченская сторона сочла дело группы Ульмана легким. Связь с победой в деле Буданова – очевидная, Тихомирова и не скрывает это. Она открыто называет дело группы Ульмана – «делом Буданова-2».
И начинает беззастенчиво отрабатывать тот же самый не правовой подход… с чего? Правильно! С объявления одной из потерпевших – беременной. Хотя отлично знает, что беременность потерпевшей может фигурировать в уголовном деле лишь на последних сроках, когда ни у кого из обвиняемых не могла быть сомнений в беременности жертвы.
Беременность потерпевшей никак не доказана в деле! Что, учетную карточку сложно было представить? Все это в том же русле стереотипного подхода, когда никто не потрудился представить никаких доказательств изнасилования Будановым Эльзы К.
Хотя Буданов шел намеренно совершить убийство! Он не по бабам пошел, извините! Тихомировой нельзя было пользоваться бабскими штучками в профессиональной сфере. Но, смешно рассматривать ее профессиональные данные вообще.

Итак, благодаря и усилиям Тихомировой, дело принимает выраженную политическую окраску. Появление нового обвиняемого Перелевского – окончательно смещает все акценты от уголовного процессуального порядка. Еще раз оговорюсь, что Перелевский не только не нужен чеченской стороне, он абсолютно лишний в чисто уголовном процессе!

Я и другие общественные защитники - намеренно не даем процессу свернуть в уголовку. С точки зрения УК получается диковинный оксюморон! Рассматриваются обстоятельства убийства шести человек, обвиняемые и не отрицают, что убили именно они, прокурор требует им максимально возможных сроков... но им до сих пор не изменена мера пресечения!

Любой юрист скажет, что убийство шести человек по мотивам, столь высоко оцененными стороной государственного обвинения, требует при судебном разбирательстве – немедленного заключения под стражу столь опасных для всего общества преступников .

Отсюда следует, что и Речкалов выписывает слюнявыми пальчиками новые странички в истории спецназа – по заказу военной прокуратуры , которая отлично знает, что произошло с группой Ульмана на самом деле.
Это видно по его странному убеждению всех нас, что «они не опасны» !
Вадим все это написал по прямому заказу военной прокуратуры. Вспомните, Ульман ждал от него разгромной статьи о военной прокуратуре, зная, что друг-Речкалов снюхался с этими жуками. Вспомните, к чему привело в деле Аракчеева-Худякова то, что мы на минуту поверили, будто кто-то из этого учреждения может проявить человеческую порядочность в отношении невиновных и позволили нанять адвокатом бывшего следователя военной прокуратуры.

Но, поставив себя на место прокурора, любой юрист ощущает дикость складывающейся ситуации! С одной стороны, все дело надо рассматривать как бы исключительно по уголовке. Для этого надо забыть о главных обстоятельствах дела, но это стало уже привычным для российской судебной машины. А далее, требуя максимальных сроков для группы Ульмана и проклятого майора Перелевского, который совершенно некстати затесался в колоду из-за криков Веры Гармановой, - прокурор не может не потребовать изменения меры пресечения по причине исключительной общественной опасности совершенно деяния.
Так опасна эта группа спецназа ? Конечно, опасна! Военная прокуратура однозначно ответила на этот вопрос, выставив мваксимальные сроки заключения .
Но, чтобы замести следы неправового порядка меры изменения пресечения - военная прокуратура нанимает журналиста Речкалова, который доказывает, что спецназ бежал, что мера пресечения ему никак не была изменена, а не изменена она была по той причине, что спецназ не опасен.
И тут опять этот Перелевский является на судебное заседание!!!! Уже один.

Вчера мне один мужик, вполне компетентный в уголовке, сказал: «Знаешь, Ира, после решения КС Ульмана уже невозможно осудить в рамках обычного уголовного процесса. НЕВОЗМОЖНО! Его можно судить только… «судом чеченского народа». Со всеми вытекающими. Поэтому их точно вывезли в Чечню, поскольку вовсе не обвиняемые потеряли надежду на правосудие, а именно чеченская сторона потеряла эту самую гребаную надежду. Соображаешь? А наша военная прокуратура просто умыла руки.»

Когда я начала соображать вслух, мне этот товарищ, не раз побывавший в командировках в Чечне, не разделяющий мои некоторые крайние суждения, добавил: «Ира, чеченцы не такие тупые, да и в целом не совсем такие, как тебе удобно это представлять. Большинство из них, не хуже тебя понимает, кто на самом деле виновен в этом преступлении. Но они куда реалистичнее тебя отдают себе отчет в том, что как раз у них ничего не получится с осуждением полканов, руководителей операции и лично господина Путина, затеявшего эту бойню. Они хотят хотя бы наказать непосредственных виновников, не замахиваясь слишком высоко. Они понимают, что, замахиваясь, промахнутся, останутся ни с чем. Это моя точка зрения. Не хочешь – не ешь.»

Я в состоянии понять и такую позицию. Но ведь мы сейчас видим, к чему это все приводит! Да-да! К тому самому делу Буданова, впервые отметившимся откровенным самосудом. Вот это нацменовское – «маленькое, но мое», «нам большое не потянуть, так хоть Ульмана прикончим» - оборачивается полнейшим правовым беспределом. По сути, мы сейчас можем до конца оценить незатейливую шуточку Вовы Путина о «мочилове в сортирах»… Мочимся дальше, господа.

источник-ogurcova@lj

читать полный текст со всеми комментариями