"Пошли все..."
Рассказик номер два. Ненорматив надвигается...

В окно была видна береза соседа Филиппыча.
- Верхушку ей обкорнал, она вширь пошла, - почесал в затылке Филиппыч.
- Они до скольких живут? – тихо спросила мама Фисташкина, прикидывая: если береза свалится, она снесет провода и достанет до фисташкинской дачи.
- А я знаю?! До двадцати пяти, что ли…
«Перехаживает», - посмотрела мама Фисташкина на толстую березу.
- Аркадий, ты бы того мужика пригласил, который у Максимыча сосну пилил! – пробасил с дороги сосед Коля. – Смахнет только так.
Мужик спилил сосну за шесть с половиной тысяч.
- Жалко, - скривился Филиппыч. Было непонятно, березы? Денег? - У меня пенсия пять.
Они задрали головы.
Ствол у березы был белый, как и положено, а ветки – черные.
- Слышь, как он пилил-то, - обернулся к маме Фисташкина Коля, которому так понравился процесс, что он рассказывал о нем по пятому разу. – По частям! Я из времянки глянул, а вместо неё – уж брёвны! Кучкой лежат – мать, думаю!
Все посмотрели на то место, где недавно росла сосна Максимыча. Там было солнце, а недавно – тень.
- Ты говорил, у них медали! Брехали всю ночь! – вывернулся из-за угла дед Фисташкина. – Херовые медалисты! А вы про что? – прищурился он, пытаясь угадать сослепу, куда смотрит честная компания.
- Про березу!
- Про сосну, как у Максима Максимовича пилил!.. Мужик-то.
Собаки сына Филиппыча полночи не давали деду спать. Сын приезжал редко, он был большой бизнесмен, и дед Фисташкина за глаза называл его Троекуров. К приезду Троекурова Филиппыч косил траву японским триммером и топил новую баню.
- Медалисты! – пробасил Филиппыч – дед, как всегда наступил на больную мозоль: собак своего сына Филиппыч не любил. Одного бы внука вместо двух собак! – Дай побольше – вот и «медалисты». Тьфу.
- Ну, а ты это… банщиком вчера?
- Ну! Дров наруби, воды накачай, затопи. Они напарятся, - Филиппыч развел руки, - проспят, понимаешь, до часу дня – и уезжают. Убирай за ними. Еще времянка, говорят, у тебя не так поставлена! Березу, говорят, надо спилить, а времянку – к дороге жопой.
- Кран не пройдет, - прикинул Коля токарным глазом. - Узко.
До выхода на пенсию Коля работал токарем. Бабушка Фисташкина удивлялась: «Какой из него токарь, у него вечно руки трясутся?» «Не, Марь Петровна! Не говори. По грубой работе он специалист!» - заступался за Колю Филиппыч.
- Свезете, говорю, меня на Южное – тогда пилите, что хотите!
- Пошли на хер, правда! Все им не так! – поддержал соседа дед Фисташкин и оглянулся на маму Фисташкина: он хотел добавить: «Мои тоже…», - но вовремя прикусил язык.
- Опять на дождь, - посмотрел на небо Коля.
Там замолаживало.
- Три дня в веревку…
- Херовое лето, - резюмировал дед Фисташкина.
- Сегодня Локомотив со Спартаком, приходи Лексеич.
- Куда конь с копытом, - фыркнула проходившая мимо бабушка Фисташкина. – Я его с этого «футбола» не поволоку!
- Противная, какая бабка, - задумчиво посмотрел ей вслед дед Фисташкина. – Смолоду такая не была.
- Пошли все на хер! – прогудел ему в ухо Филиппыч…