Еще один парень
Клип и Ю.А.Гагарин. "Дорога в космос. Записки летчика-космонавта СССР" (цитаты). Почитайте. Из деревни Клушино, из медвежьего угла и землянки во время войны. Все дороги открыты: кружки, секции, клубы. И условия созданы - только учись. Велика была советская власть, только простовата.



«…Экзамены были нетрудные. Я их выдержал, был зачислен в училище. Дали мне первую в жизни форменную одежду — фуражку с рабочей эмблемой на околыше, аккуратную гимнастерку, брюки, ботинки, шинель, ремень со светлой пряжкой. Все это подогнали по фигуре и росту. В тот же день я на последние деньги сфотографировался. Получил карточки и не верю: я это или не я? Фотографии, конечно, тут же послал домой и друзьям: смотрите, мол, любуйтесь, какой я стал, вроде как офицер.

Через несколько дней мастер Николай Петрович Кривов повел нас на завод. Это знаменитый завод. Николай Петрович сказал, что машины, которые тут делают, можно встретить на полях в любом уголке советской земли. И я припомнил, что и у нас в селе были машины с маркой Люберецкого завода.

Жили мы, ремесленники, в общежитии, в деревянном домике. Наша комната, на пятнадцать человек, находилась на первом этаже. Жили мы между собой мирно, дружно. Во всем был порядок: вставали и ложились одновременно, вместе ходили в столовую — там нас кормили бесплатно,- вместе бегали в кино и на стадион, находившийся тут же под боком, в зеленой раме тополей.

Цех мне полюбился. Я перестал завидовать токарям. Работа спорилась и с каждым днем становилась все интереснее. Мне нравилось просыпаться с первым заводским гудком и, умывшись холодной водой, выходить на улицу, вливаться в поток рабочих, спешащих к проходной завода. На работу я всегда шел с гордостью. С каждым днем эта гордость укреплялась: взрослые, квалифицированные рабочие разговаривали с нами, ремесленниками, как с равными. А тут подошла и первая получка. Небольшая, конечно,- всего тридцать рублей. Но это были первые заработанные мною деньги. Половину из них я послал матери в Гжатск, на хозяйство. Мне очень хотелось помогать семье, чувствовать себя взрослым.

В ремесленном училище мы одновременно проходили теоретическую подготовку и практику. Надо признаться, что ребята не очень-то любили занятия в классе. Их все больше тянуло к формовочной земле, к расплавленному металлу.
И хотя я учился, мне хотелось учиться еще больше. В библиотеке брал технические книги и злился, что в сутках всего только 24 часа. На все не хватало времени. Было жаль годы, загубленные зря при фашистской оккупации.

Я мечтал окончить какой-нибудь техникум, поступить в институт, стать инженером. Но для поступления в институт требовалось среднее образование. Вместе со своими товарищами — Тимофеем Чугуновым, тоже нашим, смоленским, и Александром Петушковым из Калужской области — мы поступили в седьмой класс люберецкой вечерней школы № 1. Мы поддерживали друг друга, помогали друг другу, всегда держались втроем.

Учителя, заметив, что я хочу учиться дальше и никогда не брошу учение, пока не получу образования, предложили поступить в Ленинградский физкультурный техникум. Ведь я среди рабочих завода зарекомендовал себя неплохим спортсменом, не раз занимал призовые места на соревнованиях.

Я прошел отборочные испытания в Мытищах, на пятерку сдал последний экзамен и вернулся в Люберцы. И тут мне сказали: можно поступить в Саратовский индустриальный техникум по литейной специальности.

— А спортом, — говорят, — можно заниматься везде...

Мы получили бесплатные билеты, сели в поезд и махнули на Волгу, где из нас никто еще не был.

Саратов нам понравился. Мы приехали туда в августе. Устроились в общежитии на Мичуринской улице, в доме № 21,- и сразу на Волгу. Мы долго стояли на пристани, любуясь быстротой течения, необозримыми далями. Эта картина гармонировала с нашим приподнятым настроением: ведь мы входили в новую, еще не изведанную жизнь, становились студентами

… нам, люберецким, экзаменов сдавать не надо: у нас отличные оценки за семь классов. Единственное, что потребовалось,- сделать пробу по производственной практике. Но каждый из нас уже имел пятый разряд литейщика-формовщика, и, конечно, пробы сдали успешно. Вообще-то пробы сдавали все хорошо: ведь большинство будущих студентов прибыло в техникум с заводов. Многие были куда повзрослее нас, приехали даже мастера, жаждавшие получить среднее техническое образование.

Когда нас зачислили в техникум, директор сказал:
— Ну, студенты, поезжайте-ка пока, до начала занятий, в поле, помогите убрать урожай...

Сели на грузовики и отправились километров за восемьдесят от Саратова в колхоз. Там на току молотили пшеницу, возили ее на элеватор в Екатериновку. Проработали недели две, получили благодарность от правления колхоза и с теми же шоферами вернулись в город.

Начались занятия в техникуме. Он находился на улице Сакко и Ванцетти. Обстановка здесь была значительно серьезнее, чем в школе и ремесленном училище. И требования пожестче и учебная база солиднее — лаборатории, библиотека, кабинеты по различным специальностям. В нашей группе было 35 человек, приехавших из разных городов Советского Союза. Среди них несколько коммунистов, орденоносцев — участников Великой Отечественной войны; они уже были женатыми людьми, имели детей. Всех их привела сюда жажда к знаниям, стремление приносить как можно больше пользы стране.

…неважно было у многих студентов с математикой. Ведь это такой капризный предмет: пропустишь два-три урока, плохо усвоишь какую-нибудь формулу или правило, и все это сказывается в дальнейшем. А мы все трое любили математику. Мы понимали, что в наше время, в век атома, без математики не прожить. Все зиждется на точных расчетах. Каждый мечтал приобрести логарифмическую линейку.

В техникуме царил дух товарищеской взаимопомощи. Мы, молодежь, присматривались, как ведут себя старшие, прислушивались к их мнениям, старались подражать им. «Сам погибай, а товарища выручай»,- говорили порой бывшие фронтовики. Было в них что-то уже знакомое, близкое. В каждом из них проступали черты тех двух летчиков, которых пришлось увидеть в первые дни войны в селе и которые так поразили тогда мое воображение широтой своих сердец. Техникум был и для меня и для всех комсомольцев не только школой знаний, но и замечательной школой жизни.

С каждым днем у студентов все больше и больше проявлялся вкус к занятиям. Двойки постепенно исчезали, их заменяли тройки, а потом и их почти не стало. В свободное время мы много занимались спортом, организовали баскетбольную команду. Я еще в ремесленном училище пристрастился к этой быстрой, живой игре. Наша команда участвовала в городских соревнованиях и заняла первое место среди саратовских техникумов. Зимой раза три в неделю мы тренировались в спортивном зале. Был у меня друг Толя Навалихин. Он все тянул на лыжню в засыпанные снегом пригородные рощи. Но я предпочитал баскетбол. На лыжах ходил, но не так много и часто, как другие.

В общежитии я жил в комнате, где, кроме меня, находилось еще четырнадцать ребят. Жили дружно, как говорится, в тесноте, да не в обиде. Вечерами ребята нередко играли в шахматы. Даже турниры организовывали. Но я не участвовал в них; по душе больше были подвижные игры, не мог сидеть часами на одном месте.

Стипендию получали мы небольшую — пятьдесят рублей в месяц на первом курсе и сто рублей — на последнем. Хотя государство и обувало нас, одевало, кормило, но все же приходилось строго рассчитывать свои расходы. Однако мы находили средства и на то, чтобы ходить в театр и в кино. В Саратове хороший оперный театр. Там я послушал «Русалку» Даргомыжского, «Кармен» Бизе, «Пиковую даму» Чайковского. Большое впечатление произвела опера Глинки «Иван Сусанин». Следя за спектаклем, я как бы сам находился на сцене с русским народом, борющимся против врагов Родины.

В кино мы бывали почаще. Обычно ходили компанией, ведь в техникуме учились и девушки. После каждого фильма обязательно обменивались мнениями, спорили. Мне нравился фильм «Повесть о настоящем человеке», сделанный по книге Бориса Полевого. Я смотрел его несколько раз и книгу тоже прочитал не один раз. Хорошо в ней показана сила духа советского человека. Алексей Маресьев — прототип героя «Повести о настоящем человеке» — был посильнее полюбившихся мне героев Джека Лондона, он был ближе мне по духу и устремлениям. С детства я любил «Овода», созданного Лилиан Войнич. Это был любимый герой мальчишек. Я читал: «У него на груди был спрятан платок, оброненный Монтанелли. Он осыпал этот платок поцелуями и проплакал над ним всю ночь, как над живым существом...» И видел перед собой этот скомканный платок, ощущал его соленую влажность, ясно слышал выстрелы солдат, стрелявших в Овода.

Я любил Овода, но Маресьева полюбил сильнее. Он был моим современником, жил вместе с нами на одной земле, и мне хотелось встретиться с ним, пожать его мужественную руку.

Литературу преподавала нам Нина Васильевна Рузанова. Она составила список книг, настоятельно рекомендуя прочесть их каждому. В этот список входила вся серия «История молодого человека XIX столетия», которую в свое время редактировал Максим Горький. Она знакомила нас с шедеврами русской и мировой классики. До сих пор помню волнение, охватившее меня, когда я читал «Войну и мир» Льва Толстого. Больше всего в этой чудесной книге мне понравились батальные сцены и образы защитников Отечества от наполеоновского нашествия — артиллериста Тушина, командира полка князя Андрея Болконского, офицеров Ростова, Долохова, Денисова. И фельдмаршал Кутузов, словно живой, представал перед моими глазами.

В то время я прочел «Песню о Гайавате» американского поэта Лонгфелло, произведения Виктора Гюго и Чарльза Диккенса. Читал много, наверстывая то, что не успел сделать в детстве. Как и все мои сверстники, увлекался Жюлем Верном, Конан-Дойлем и Гербертом Уэллсом. Мы знали, что английского писателя интересовала Советская Россия, что в голодные годы он приезжал в Москву, разговаривал с Владимиром Ильичем Лениным и написал книгу «Россия во мгле».

Герберт Уэллс сомневался в ленинском плане электрификации страны. Но мы собственными глазами видели, как внизу по Волге караваны барж везли материалы на строительство Куйбышевского гидроузла. То, что прозорливо предвидел Ленин, свершалось на наших глазах трудолюбивыми руками
Наступил последний год учения в техникуме. От книг и учебников мы все больше и больше переходили к практике, к стажировкам на производстве.

Сначала меня послали в Москву на завод имени Войкова, а затем в Ленинград на завод «Вулкан». Первые дни я со своим товарищем Федором Петруниным ходил по Ленинграду, охваченный небывалым восторгом. Подумать только — мы в городе, ставшем колыбелью Октября! Мы ходили к Смольному, откуда Ленин руководил революцией, посылал отряды рабочих, солдат и матросов на штурм Зимнего. Вот и сам Зимний. Нева. Легендарная «Аврора».

Дни мы проводили на заводе, а по вечерам ходили в музеи, в театры. Работая в ночной смене, мы три дня провели в Эрмитаже, среди сокровищ мирового искусства. Были и в Русском музее, любовались картинами наших знаменитых художников. Все нам нравилось в Ленинграде — его архитектурные ансамбли, его памятники. Мы долго стояли возле вздыбленных бронзовых коней на Аничковом мосту. Большое впечатление произвел на меня и памятник миноносцу «Стерегущему» на Петроградской стороне. Я долго вглядывался в лица русских матросов, открывших кингстоны, потопивших и себя и свой корабль, но не сдавшихся врагу — японским самураям.

Побывав в Ленинграде, мы сразу стали взрослее, духовно богаче. Одно дело — читать в книгах о том, как брали Зимний, и другое дело — самому пройти по Дворцовой площади, побывать в залах Зимнего, где было арестовано Временное правительство Керенского... Вернувшись в Саратов, мы долго вспоминали красоту Ленинграда, подробно рассказывали о городе русской славы товарищам по курсу.

Меня попросили найти родословную Гагариных, а я наткнулась на его воспоминания и зачиталась. Насчет родословной история: знакомая уверяет, что живет в доме, где жили Гагарины. Я еще переспросила, которые? Да, родственники Юрия Гагарина. Кажется, других Гагариных она не знает. Но я нашла! Дом, в котором жил рабочий Путиловского завода Матвеев (дед Ю.А.), не сохранился:)) Он стоял на Богомоловской улице, ныне - ул. Возрождения. Скоро опять переименуют:) О родословной Гагарина: Г.Мозгунова «Предки Ю.А.Гагарина». Об общинной земле, отходничестве смоленских крестьян, их образовании, о том, как «шиковал» квалифицированный рабочий Путиловского завода Тимофей Матвеев на свою зарплату (сейчас то и дело читаешь, что квалифицированные рабочие в РИ жили прекрасно), об угнанных в Германию родственниках Ю.А.Гагарина, и как это повлияло на их дальнейшую «карьеру». Словом, реальная жизнь, а не мифы – читайте.