Второй - самый сильный. По взгляду, прямому, немного жесткому, все понимающему и все принимающему.
В последнем есть усталость, и доброта, и мягкость какая-то...

Да, на последнем в глазах усталость, но ниже - там, где губы и подбородок, что-то прежнее просматривается. Остатки воли, достоинства...
Собранные вместе - они оставляют сильное впечатление.

Как не вспомнить: "Всё течёт - всё меняется..."

А ко мне почему-то привязалось про Азорские острова - Маяковского.
Грустные картины. Но как написано - обалдеть... (фу, слово-то какое:))

Это не он себе ухо откромсал?

Нет, то Ван Гог.
У этого все умерли...:(

НЕвместно, Папинька, невместно... так шутить под ТАКИМИ картинами.

Перекатал себе на диск, сделал директорию... для ТАКИХ картин.

Во попала в настроение так попала...

Первое, что приходит на ум - нос пьяницы, но лоб...

Ты видишь: на первых 2-х свет идет "от лица", лоб закрыт = сверху ничего нет.

Если доживешь до... открывается лоб и свет уже падает сверху.

Дожить бы. Доживем, а?

Это настолько настоящее, что современному человеку смотреть... тяжело и не хочется. Скорее - закрыть и забыть.
Впечатление от собранных - вместе - портретов - ну, я не знаю - огромное. Такой свет, наверное, только у него...

Второй - страшный. Да и четвертый тоже.

Мне было 16, когда я побывала в Ленинграде. Ясно дело, ринулась в Эрмитаж. На целый день. И – по большому счёту - на всю жизнь. Ибо увидела и запечатлела, не побоюсь высокопарности, в сердце своём. Одно дело – мамин шкаф, забитый «Всемирной историей искусств», альбомами репродукций, наборами открыток, «Огоньковыми» вырезками и горой путеводителей по каждому музею (она-то инициирована Ленинградом аж с 50-х) , а тут живьём каждый день да по дворцу… Так вот о Рембрандте, узретом среди прочих потрясений. Не понимала я его и его «блудного сына», а тут стою прямо перед натружено-натоптанной, заскорузлой пяткой того парня с прилипшими к ней комочками грязи, и непроизвольно, по-детски так, тяну ручонку тую грязь отряхнуть, вот ведь как жалко дурака стало, пятки касаюсь(!), а тётенька-смотрительница (я о ней там и напрочь забыла) аж зашлась от негодования, ей же невдомёк, что не от туристской дремучести сей жест, а от прозрения! А подлинник ли, копия висела – мне все равно. Ибо шедевр…

+1