Скончался Лужков... И в либеральной тусовочке вдруг стало снова модным с трепетным придыханием вспоминать девяностые – время свободы, возможностей, время, когда не было ужасного Путина, а невидимая рука рынка разбивала оковы тоталитаризма. Кто-то с обожанием дышит о покойном, кто-то брызжет желчью... Это судьба всех не рядовых героев Перестройки. А рядовых? 

Не так давно, когда ещё выпивал, вспоминали за литровой бутылочкой с институтским приятелем девяностые… Я его не видел лет двадцать точно.

Был уверен, что все мы с высшим образованием и умными мозгами, хоть и не станем олигархами, но в этой проклятой новой жизни не пропадём. Но девяностые и нулевые я был занят бизнесом, и было не до встреч с институтскими приятелями. Оказывается, всё у всех  было и вовсе не замечательно…

И приятель мне сказал «спасибо» за то что я ему иногда в начале девяностых давал возможность разово заработать. И рассказал мне страшное: у него был очень маленький сын, а денег не просто было мало, их не было от слова совсем. Он крутился, выполнял разовые работы, иногда был вынужден чуток перехватить с пенсии матери. Но бывали НЕДЕЛИ, когда они с женой выбирали: накормить досыта ребёнка или и самим хоть кусочек сожрать. И он помнил те дни, когда с утра до вечера – только чай. Как в блокаду.

Алё! Товарищ Горби! Что даже ад тебя не принимает? Брезгует точно! Устроить блокаду своему народу, а не одному Ленинграду, это же много круче Гитлера. Ты велик! В своей мерзости.

И тебе твой подельник Медведев 2 мар. 2011 г. дал самый ценный орден современной россиянии — Андрея Первозванного. А что? Ты же, Горби, видишь перед собой реальное повторение себя — болтливый пустослов. Так большевик получил копию в лице необольшевика. Который очень мил Путину. К сожалению.

Да, Перестройку он только запустил. А сделали её все мы сами. Революцию сделали те, кто хныкал с пеленок до гроба, кто никогда и ничем не был доволен, кому всего было мало, кто, в девяноста девяти случаях из ста, ныл, жаловался, брюзжал и ругался, так сказать, по инерции. Он ещё мечтал о джинсах и итальянских сапогах, вместо надоевших финских,  или кошмарных фабрики Скороход. Хочу! – кричали мы. И разрушили СССР. Думая что разрушаем власть КПСС.

А сделав революцию, мы с безмерной болью убедились, что у нас была не воображаемая, не мифическая, а действительная жизнь, теплая, ласковая, богатая, чудная жизнь. Теперь нет ничего, мы сами себя ограбили. 

Тебе тогдашнему, пронизанному жизнью, солнцем, уютом семьи и родины, тебе трудно представить себе, что значит бродить по чужим дворам, никогда не смеяться, душу свою живую, человечью душу, вколачивать в тиски медленной смерти. И, не дернувшись, видеть трупы прямо на площадях или проспектах. Видеть кучи ящиков, рваных газет, куч мусора или неубранного совсем снега с улиц твоего любимого города. Людей, поднимающих с газона хабарики, чтобы дёрнуть пару раз. И видеть не просто нищих, а БОМЖей и БИЧей, дерущихся за пустую бутылку. Эти копейки они собирают не на новые модные джинсы, а чтобы не выбирать – ребёнка накормить или самим что перекусить. 

Академик Татьяна Заславская, большая сторонница реформ, входившая в те времена в администрацию президента Ельцина, призналась через полтора десятилетия, что только за три года шоковой терапии в России одних лишь мужчин среднего возраста скончалось 12 млн.!

А страну не просто распродавали оптом и в розницу, от её мощи всякие козыревы, чубайсы, немцовы и прочие - тысячи их было! – откусывали даже не кусочки страны, отламывали страны и республики, жутко чавкая при этом. Да так  грызли всё наше мироустройство, что и ныне мы с трудом ворочаемся, встаём с колен, покусанные Мировым Кагалом и её оберполицаями из бывших наших партийных и комсомольских лидеров и врагов русского народа. Моментально переобувшихся в кошерных капиталистов и чиновников с Рублёвки. Вот для них девяностые – святые!

Не зря говорят, что СССР разрушила даже не сама  Америка, а его Голливуд. Выросли поколения русских, которым Фабрика грёз стала не советской, а американской. Все мальчишки хотели быть Сталлоне, Шварценеггером или Джеки Чаном. Девочки не всегда хотели быть именно проституткой  Джулией Робертс, но обязательно выйти за миллиардера замуж, даже если он не совсем Ричард Гир по привлекательности. А сегодня Голливуд не просто умирает, он легко отдаёт своё сверхоружие, свою Фабрику грёз для наших детей. А мы успеем поднять знамя?

Голливуд же был передовым во всём, а теперь нам остаётся наша киноиндустрия, которая, за некоторыми приятными исключениями, тоже передовая. В дурном смысле. То есть безмозгло тащится за последними трендами западного кино (не забывая, конечно, его ругать, но мечтая в него интегрироваться). И если не поймёт, что надо бежать с тонущего корабля американского кино, то мы пойдём на дно ещё раньше.

Голливуд убивает архетипы. Оказывается, если из Голливуда вынуть вечные сюжеты и вечных персонажей, то он перестает быть фабрикой грез и машиной мечты. Аудитории все-таки важно, чтобы ей рассказывали о ней — о ее мечтах, страхах и "образе себя". Аудитории важно, чтобы она могла отождествить себя с героями и вместе с ними пережить их превращение. А теперь Терминатором станет женщина или трансгендер, обязательно с гейским очарованием. «Охотники за приведениями» попробовали снимать с феминистками в полном составе — провалились. Теперь будут нежнее сеять в народах толерантность ко всему. 

Теперь у нас появился шанс стряхнуть с себя оккупацию 90-х, Святые Девяностые. Сможем?

Так вот, если бы сконцентрировать в одной точке весь русский стыд всех тех лет, всю нашу боль и палящее сожаление об утраченном, вселенная обогатилась бы таким острым алмазом, который резал бы голубое стекло неба.

***

А теперь скажу страшное. Это будет повторяться каждые несколько десятилетий, перестройка за революцией, пока Россия не растворится в новом мировом порядке. Будет повторяться, пока мы не покаемся за 1917 год, за убийство помазанника Божьего. Что выбрали иную дорогу… Это же сделали мы сами, хоть и науськивали на это нас все мировые силы. И покаяние обязано начаться с РПЦ. Иного пути нет.

***

И просто для понимания, что такое были девяностые для активных людей, воспоминания киноведши:

Ирина Павлова

5 декабря 2012 г. · Москва · 

В связи с обстоятельствами смерти Василия Белова вспомнила какие-то события, которые много лет от себя гнала, потому что они причиняют боль.
Даже не трагические личные обстоятельства - они всегда со мной и так, а просто - обстоятельства, которые, быть может, только для меня и были трагическими.
А дальше понеслась. И в голову откуда-то из недр полезли вещи - одна ужаснее другой.
То, как в 92-м, ранним летним утром мы с Юркой вышли на съемочную площадку на площадь к цирку, а там, посреди площади, лежал труп с огнестрелом, и рядом стоял мент, отгоняя утренних зевак. И нас отогнал.
То, как пару лет спустя, в подземном переходе у Ленфильма - средь бела дня и на глазах у толпы людей - человек подошёл к идущему на студию нашему приятелю, молодому талантливому кинематографисту, спокойно воткнул ему нож в печень, и, не останавливаясь и не оглядываясь, пошёл дальше. А человек с ножом в печени тихо опустился на асфальт и умер. В трёх шагах от студии...
То, как в 93-м, в Москве, во время ММКФ, шла из Киноцентра по Заморёнова, уже прошла "Арлекино", двинулась к метро, и сзади раздался выстрел. И там, где я шла секунду назад, лежал человек и из-под него текла кровь. И все, кто шли по улице просто отвели глаза и шли дальше.
И я не побежала назад, а пошла вперед.
Вот эти отведенные глаза и то, что я не вернулась - до сих пор причиняет боль. И стыд.
И еще: в 91-м, кажется (хотя могу и ошибаться): пришла на Ленфильм, и сразу двинула в сторону кафе. И вдруг увидела, как мимо меня, чеканя шаг, прошли шесть человек бритоголовых, в черной коже, с кобурами на поясах, и свернули к кабинету Голутвы, тогдашнего директора Ленфильма.
И я побежала туда, а один хороший человек схватил меня поперек талии, и держал, брыкающуюся, а потом, отбивающуюся, утащил в кафе. Я успела только увидеть, как от кабинета Голутвы убегал Кабановский.
Я сидела в кафе и плакала от стыда и обиды. Хотя понимала, что хороший человек спас мне жизнь.

Нас сейчас спасает Украина, старательно повторяя наши ошибки и придумываю собственные глупые хотелки. Спасибо, Украина! Получили мы иммунитет на всякие подобные девяностые. Осталось стряхнуть оккупантов. И начать с экономического блока правительства.