Среда
Я, кажется, понял, зачем молодые парни и провинциалы так раздвигают ноги в общ. транспорте: это инстинктивно, они занимают место, расчищают себе места // нам-то ведь всегда было известно что для каждого уже есть место в социалистической системе: пионер-комсомолец-распределение после ВУЗа. // А им – сейчас – нет.
В метро сегодня толстый мужик лет 40 смотрел А зори здесь тихие на портативном двд-проигрывателе, громко на полвагона – и все смотрели на него. И парень с красным деревенским лицом сидевший рядом с ним, с железными зубами и татуировкой между большим и указательным пальцем смотрел то на меня [потому что я рассматривал его и он видел и смущался], то на экран двд-проигрывателя. Потом в маршрутке я задремал и проехал мимо своей остановки и подумал: ну ладно, зайду в гипермаркет, куплю себе двд и вина, может быть; зашел и увидел, сколько там народу, и какие огромные очереди стоят в кассы, а касс там почти 100 и за каждой сидит хозяйка, maîtresse de caisse! Я вспомнил, что М. сказала мне, что не ходит в гипермаркеты потому что люди снуют там между полок с товарами как голодные крысы в поисках чем бы набить живот, мне стало противно, и я ушел.
Посмотрел, сколько там людей, и ушел оттуда.
...
Еще шел по улице и думал о том, что, вот, есть правда, но ты не произносишь этой правды, и она почти что погребенный заживо человек, о котором ты знаешь, что он живой, похороненный по ошибке и его надо бы спасти, но страшишься его раскапывать и спасать, потому что того и боишься, что он жив. И этот погребенный заживо, конечно, погибает. Потом ты все же решаешься раскопать и с интересом изучаешь, как долго еще он был живой под землей. Вообще раскопанная, постериорная правда, наверное, всегда оказывается интересней и важней, чем живая. Вот как патетически я иногда размышляю!
...
Кажется, почти ничего не делаю. Но очень устаю.