Мифологии детства
Русский журнал
http://www.russ.ru/culture/20050603

Когда я был маленьким, то было довольно хреново. В школе я был ребенком-нонконформистом, и поэтому у меня возникали постоянные конфликты с учителями, одноклассниками и с директоршей. Впрочем, она хоть и была сталинистка, но очень умная женщина, и она меня понимала, когда я говорил, объясняя, почему я подрался: что Иванов на меня наехал, а я дал сдачи, а если вы наедете, я вам дам сдачи, товарищ Брежнев наедет - и ему дам сдачи. Она про себя очень радовалась, потому что крайне не любила этого товарища, как я теперь понимаю. А потом мы с ней вместе в 1993 году в Белом доме сидели. Вот и все романтические воспоминания. С одной стороны, было хорошо, было солнышко, небо голубое, а с другой стороны - как вспомню этих детей...

А когда я был совсем маленьким, еще до школы, я сидел в своей комнате и читал умные книжки. Только этим и занимался и воевал с мамой, потому что она хотела, чтоб меня выводили гулять. В три года научился читать и вот читаю до сих пор. Мои друзья говорят, что я наркоман, что книги для меня доза: если не почитал книжку два часа в день - день прошел зря. Я сразу начал читать взрослые книги. Из детских помню Джанни Родари "Путешествие голубой стрелы" - любимая была книжка. А взрослые книги читал без разбора, были и дурацкие советские книжки про военных. Что находил, то и проглатывал. Освоил все, что дома лежало: и Марка Твена, и Джека Лондона, и Вальтера Скотта, и Жюль Верна и т.д. И никакого спорта, никакого футбола во дворе - а чего я такой толстый, думаете? Ни во что не играл: ни в футбол, ни в карты. Играл с контурными картами, раскрашивал их, мечтал о вымышленных параллельных мирах. То я землю другую изображал, то просто на тему истории медитировал. Контурная карта очень классно воображение ребенка активирует. А еще мы с друзьями придумывали планету и рисовали карту воображаемых на ней континентов, долго этим занимались. Потом стали между собой ее делить, и в эту игру я играл с ними чуть ли не до второго курса. Вот у меня была Африка, я в ней наводил порядок, и стыдно признаться: она у меня была исключительно для белых людей.