- Виктор Юрьевич, каково Ваше отношение к тому, что Латвия наградила двух американских конгрессменов высшей наградой - орденом Трех звезд, за то, что те провели в Конгрессе США резолюцию о признании незаконной оккупацией Россией Прибалтики?

- Сегодняшняя латвийская русофобия, выражающаяся в обсуждаемом событии, является элементом большой геополитической и геоэкономической игры, игры в первую очередь -   Соединенных Штатов, направленной, как на Россию, так и на Европу.

С одной стороны, Соединенные Штаты проводят сегодня политику, которая сочетает союзничество и даже дружбу с Россией по одним направлениям, с политикой стратегических ограничений России на западном направлении. И для этого ограничения используются так называемые "страны Новой Европы". То есть, страны Восточной Европы, вступившие в Европейский Союз. Одновременно эти страны используются и как американский троянский конь в Европейском Союзе. Их задачей является не позволить грандам Европейского Союза, то есть Франции и Германии, в первую очередь, поскольку Великобритания традиционно идет в фарватере североамериканской политики, проводить более или менее независимую от Соединенных Штатов политику.

- А какие еще задачи ставятся?

- Помимо этих двух функций страны Новой Европы могут быть заточены и на профилактику российско-германской дружбы и российско-германского союза. Внешнеполитический союз, заключенный между Путиным и Шредером, вызывает беспокойство у Соединенных Штатов, поскольку Европа, союзная с Россией, Соединенным Штатам кажется угрозой, сопоставимой по силе с самими Соединенными Штатами, и к тому же этот альянс может оказаться в ряде случаев стратегическим союзникам Китая.

У стран Восточной Европы российско-германский союз вызывает достаточно естественное беспокойство, в котором существуют одинаково русофобские и германофобские настроения. И в этом смысле страной, где, можно сказать, национальной идеей является неприязнь как к России, так и к Германии, является Польша, там для неё есть серьезные исторические основания.

- А после выборов эти тенденции усилятся?

- Конечно, поскольку в Польше случилось страшное: к власти пришла местная "Родина". Хотя официально Качиньские называют свою партию консервативной, но этот консерватизм весьма специфический, это консерватизм, включающий в себя, кроме чистого консерватизма в духе английской Консервативной партии или ХДС/ХСС в Германии, явный национализм, если не лепеновского, то хайдеровского уровня. Такой консерватизм в экономике, по сути, включает социал-демократическую или социалистическую идею, выраженную гораздо более явно, чем у польских социалистов, которых с разгромным счетом Качиньские победили на выборах. В этом смысле партия Качиньских выражает идеологию, близкую к идеологии ранней "Солидарности", той "Солидарности", которая действительно была партией гданьских докеров, а не варшавских и краковских интеллектуалов. Идеология Качиньских, как справедливо отметили известные политологи Михаил Денисов и независимо от него Вадим Нифонтов, является выражением идеологии советского человека, который поначалу поддержал перестройку, поскольку в целом был лоялен к советской власти, но хотел некоторых реформ, но вовсе не тех радикальных, которые произошли, что у нас в России, что в Польше. При этом, как говорит Вадим Нифонтов, Польшу ждут интересные времена, потому что Качиньские всерьез нацелены на пересмотр итогов приватизации, борьбу с экономической преступностью. Но система уже сложилась, и новая элита наверняка костьми ляжет, чтобы не допустить реализацию их программы. В этой ситуации, когда к власти пришел местный Рогозин и местный Уго Чавес, ясно, что Польша перестает быть ледоколом американской политики на Евровостоке. Да и видно даже, что Качиньский, пришедший к власти на волне мощной русофобии, стал себя останавливать.         

Ситуация в Германии непонятна: хотя Ангела Меркель изначально обещала проводить менее дружественную к России политику, чем проводил Шредер, но она не получила необходимого для этого большинства. А большая коалиция, на которую пошли социал-демократы, угрожает расколом Социал-демократической партией и вступлением новых левых отколовшихся групп в союз с блоком "Новые левые", образовавшимся из объединения Партии демократического социализма с лафонтеновским крылом СДПГ, либо съездом социал-демократов, на котором они откажутся от большой коалиции и от умеренно правой политики. Все это делает ситуацию с восточноевропейской политикой Соединенных Штатов более или менее неустойчивой.

- И поэтому Соединенные Штаты делают ставку на Латвию?

- В связи с этим нужен новый ледокол, и на эту роль, конечно, идеально годится Латвия, во вторую очередь, может быть, Эстония и Молдавия. Поэтому американо-латвийские отношения укрепляются. Тем более в Америке к этому есть и законные "отмазки", поскольку Соединенные Штаты никогда не признавали вступление стран Прибалтики в состав Советского Союза. В этом смысле использование Латвии против России для американцев является шантажом. Хотя никто, конечно, не верит, что Россию можно заставить платить компенсацию за "преступление советской власти против Латвии".

- А в чем тогда состоит интерес латвийской политической элиты?

- Как это ни парадоксально, но, поливая Россию грязью, латвийская политическая элита надеется на оживление экономических отношений с Россией. То есть, это своего рода шантаж, поскольку Латвия очень обеспокоена российско-германской дружбой и проектом Северного трубопровода. Рига в течение десятилетия является мощнейшим центром транзита для российского экспорта, транзита, обогащающего российских посредников и связанных с ними коррумпированных латвийских чиновников. И, по сути, поливание России грязью есть такая семейная ссора, говорящая: вот сволочь, если ты бутербродов мне не намажешь, я от тебя окончательно уйду к другому и подам на развод, что-нибудь в этом роде. При этом эту политику латвийская элита проводит параллельно, независимо от реальных настроений народа Латвии, потому что латвийская русофобия у простых латышей прекратилась. Она носила временный характер и напоминала ситуацию у нас в России, когда крикливое меньшинство либералов-гайдаровцев задавало тон за счет того, что молчаливое большинство было слишком молчаливым. Когда молчаливое большинство стало путинским большинством в 1999-2000 годах, его голос стал гораздо больше слышен, и практически голос псевдолибералов-гайдаровцев был забит. То же самое и в Латвии, там местные крикливые националисты задавали тон, так что простому латышу было неудобно возразить. Но в целом это культурное влияние ослаблено, в Латвии возродилась тенденция, свойственная латышам, на продолжение советского периода, то есть опять латыши широко идут на межнациональные браки с русскими и русскоязычными, на улицах Риги постоянно слышна русская речь, если вы обратитесь по-русски, никто вам не станет говорить: извините, я по-русски не понимаю, все вам будут отвечать по-русски. Более того, даже правящая латвийская элита ссылается на то, что ограничение гражданских прав русских и русского языка в публичной сфере образования связано в первую очередь с попыткой просто сохранить латвийскую идентичность, потому что, по их мнению, латышский язык может проиграть русскому в соревновании, если дать им равные права, а русская община просто ассимилирует латышей, если дать всем русским гражданство без выполнения тех условий, которые ставятся ныне действующим латвийским законодательством. Но проблема тут та же, что и на Украине: государственность новой Латвии изначально построена как русофобская и россиефобская, и в этом смысле правящая политическая элита Латвии была и, видимо, будет настроена антироссийски и антирусски. Причем речь идет именно о политической элите, а не о бизнес-элите, поскольку в Латвии 80% бизнеса является русскоязычным, из этих 80-ти 60% являются чисто русским.

- Но возникает вопрос, какие меры должна применить Россия по отношению к Латвии, проводящей такую политику?

- Я думаю, что наши власти проявят необходимую жесткость и проблему решат. Другое дело, что у меня вызывает некоторое разочарование определенная пассивность МИДа, спецслужб и всех соответствующих инстанций в адрес стран Прибалтики, потому что вложение достаточно небольших средств и человеческого капитала могло бы серьезно укрепить те силы в странах Прибалтики, которые мы могли бы считать пророссийскими или, по крайней мере, не русофобскими. Я имею в виду, что если вкладывать деньги в сетевые структуры, как американцы делали на Украине, если поддерживать, где явно, где неявно, те или иные политические силы, если размещать нужные статьи, что в латвийской прессе, что в европейской, что в американской, то есть проводить определенную информационную политику, то, в общем-то, можно достаточно серьезно усилить пророссийские силы. Я хорошо помню, как за несколько месяцев до революции в Грузии мы обсуждали, кажется, на экспертном клубе Первого канала ситуацию в Грузии. По сути, какая была ситуация в Грузии при Шеварднадзе: власть Шеварднадзе держалась на том, что он практически проплачивал всех, включая оппозицию. Я спросил: а почему нам этого не делать? А потому что Грузия никого у нас не интересует. У меня сильное подозрение, что Латвия никого у нас не интересует до такой степени, чтобы деньги тратить.

- Но тогда придется терпеть выпады Латвии по отношению к России?

- Совершенно правильно. А проще было бы действовать, как американский Госдепартамент и американские спецслужбы, проводить свою политику через сетевые структуры.