к себе -- в первую очередь, к тебе -- во вторую
Произошедшее с нами достойно пера писателя Алексея Иванова: все-рассекающая пошлость. Единственная разница в том, что мы, не будучи страницами, обладаем метафизическим опытом. Мистика здесь — то порождение культуры, которое побеждает культуру, разрывая странную петлю, странную петлю тех же наркотиков, или тех же стихов, да вообще любого языка.

А нужна эта любовь для того, чтобы организовать пространство, осмыслив его до миллиметров, до замкнутых точек, до всех его точек («это я; это не я, это она»), чтобы организовать время, расставив акценты в воспоминаниях и в помыслах, ("здесь она присутствует; здесь отсутсвует; здесь действует") и чтобы спастись, спастись, спастись.

Спастись, спастись, спастись

Спастись, спастись, спастись

More action! less tears!

Спастись, спастись, спастись

Выйдите из песен Вертинского, из сказок Достоевского, из бормотания Введенского, перестаньте быть _запечатленными_, непрерывно покидайте фотографии, покидайте даже собственные воспоминания, откажитесь от сладкой лжи Толстого, узелков Мандельштама -- внимание!-- не врезайте себе под ребра схемы, не читайте по ролям Платона, не выбивайте татуировок с деревьями или буквами, не считайте чисел, не определяйте сторон света.
Возжелайте спасения.
После этого определите стороны света, научитесь считать, примите учение, прочитайте Платона, превратите тело свое в схемы -- внимание! -- завяжите на языке узелок, поверьте Толстому, войдите даже в собственные воспоминания, непрерывно фотографируйте, будьте готовы стать _запечатленными_, станьте бормотанием, сказкой, песней.

Жизнь -- не желание смерти. Желание смерти -- способ достижения жизни.