А вот было другое путешествие.


Про то, что в Европе все повернулись на своих динсистемах рисуют фрактальчики толька опа-опа мандельброт -- нечего и говорить.
Скажу лучше про другое:

Посвящяется Петру Горьеву

на свежем воздухе трезвей,
но ничего в нем не понять.
В Берлине много есть зверей:
Жираф и панда и ну блять
ну как он называется...


Или вот, например, было:

стоял июнь еще — еще досиживались по факультетам Высшей Школы Экономики разные пары, а мы с Тимофеем Сергеевичем сидели в чудном каком-то, усыпанном редким в том году тополиным пухом садике, и пили, естественно, пиво. В результате пива ли, июня ли, прогуливаемых ли пар, мы заспорили не только о политике, но и о поэзии.
Спор наш был не похож на те высокопарные и исполненные греческих терминов споры , которые могли бы вести между собой , например, Сан-Львович Осповат и Андрей Семеныч Немзер; споры наши были предельно конкретными, даже в некотором роде материалистскими.
Сколько именно раз, например, просыпался лирический герой И. Бродского этой ночью? Тимофей Сергеевич убеждал меня, что два, я же настаивал на трех.
Как я сегодня обнаружил, истина была целиком на стороне Тимофея Сергеевича.
Приношу многочисленные извинения.

Как сказал поэт,
"Беда не велика.
Поговорим, покурим, выпьем чаю.
Пора ложиться. Мне, наверняка,
Опять приснится хмурая, большая,
Наверное, великая река."

ма-те-ри-а-ли-сти-че-ски-ми, если гнаться за изяществом повествования