За полемикой историков, спорящих до сих пор о том, кто первый начал войну на Карельском перешейке 70 лет назад, мы забываем о тех, кто воевал и пал в этой хоть и непродолжительной, но жесточайшей бойне XX века. Всего 105 дней продолжалась особо не афишируемая в советской историографии война. Сегодня мы предлагаем вашему вниманию, дорогие читатели, воспоминания тех, кому довелось в далеких 40-х годах прошлого века сражаться с финнами.
Ячник Сергей Федорович

Сергей Федорович Ячник родился в 1917 г. Гвардии полковник. Окончил три курса рабфака, Орловское военное танковое училище (1939), Академию бронетанковых войск (1951). Герой Советского Союза. Награжден орденом Ленина, орденом Суворова II степени, тремя орденами Красного Знамени и двумя Красной Звезды, многими медалями. Войну в Финляндии начал командиром взвода. Великую Отечественную встретил замначальника штаба танковой бригады, а закончил командиром отдельной гвардейской тяжелой танковой бригады. Трижды ранен. В 1951 г. окончил Военную академию бронетанковых и механизированных войск. С 1961 г. полковник Ячник в запасе. Живет в Киеве. Работал директором республиканского учебно-методического кабинета.
— В январе 1939 г. после окончания танкового училища я получил назначение в Ленинградский военный округ в 19-ю танковую бригаду, которая дислоцировалась в городе Пушкине. В апреле меня и еще нескольких командиров взводов перевели в 20-ю танковую бригаду в Павловск. Командир Семен Васильевич Борзилов отличался строгим нравом. Поговаривали, что он был царским офицером. В новой бригаде я был назначен командиром взвода 1-й роты 1-го батальона. До начала войны мы довольно интенсивно занимались боевой подготовкой. И вот в конце ноября 1939 г. произошел инцидент в районе советского пограничного селения Майнила, в ходе которого были жертвы с нашей стороны. В части состоялся митинг, и выступающие осудили провокационные действия финской военщины.

А на рассвете 30 ноября 1939 г. мы на танках Т-28 перешли реку Сестра. Наступали на Выборгском направлении. Тяжело далось нам то наступление! Доты глубиной в два этажа, имевшие на вооружении несколько пулеметов и орудий, система огня которых позволяла финнам обеспечить многослойность его на всем участке с фронта и тыла. Толщина наружных стен и потолочных перекрытий достигала полутора-двух метров. А значительные запасы боеприпасов и продовольствия позволяли гарнизонам длительное время самостоятельно обороняться. Разветвленная система сообщения между дотами давала возможность обороняющимся менять огневые позиции в случае опасности.
Необходимо также признать, что финская армия была неплохо организована, вооружена и обучена. Высокая индивидуальная подготовка позволяла финнам действовать очень эффективно. К тому же для них мы были все-таки врагами, захватчиками. Особенно хотелось бы отметить экипировку элиты финской армии — шюцкоровцев. Небольшие, но очень маневренные отряды лыжников, вооруженные пистолетами-пулеметами «Суоми», а также легкими минометами, действовали особенно дерзко и умело в нашем тылу. Финны отменно знали местность, были прекрасными разведчиками. Свои вылазки шюцкоровцы совершали, как правило, ночью. Они были также мастаками в организации засад.
А еще обе стороны вели агитационную войну. Мы им свои листовки сбрасывали, значит, за советскую власть, чтобы они своих буржуев повыгоняли. Ну, а финны нам свою «бумагу» — на самокрутки. Так что недостатка в бумаге мы не чувствовали. А если серьезно, то от финских листовок нужно было держаться подальше. Ведь соответствующие органы не дремали.
На той войне многие мои товарищи были героями. А что касается меня, то я выполнял свой долг. Тот бой, за который я получил высокую награду, до сих пор жив в моей памяти. Это было 7 марта 1940 г. Наша 20-я танковая бригада во взаимодействии со 123-й стрелковой дивизией наступала юго-восточнее Выборга. После того, как саперы ночью навели переправу через реку, мы ринулись на противоположный берег. Но враг не дремал, мощный артналет разметал наш мост. Всего лишь три машины успели проскочить на ту сторону. Финны открыли шлюзы Сайменского канала, превратив местность в непроходимую топь. Мы были отрезаны от своих, но паниковать было некогда. Ожесточенный пулеметно-ружейный огонь прижал нашу пехоту, остановились танки. Пришлось мне переквалифицироваться в пехотного командира, чтобы оторвать от спасительной земли штурмовую группу и повести ее в атаку. Короткий рукопашный бой позволил овладеть железнодорожной станцией Тали...
В бою страха не чувствуешь. А эта схватка была настолько скоротечна, что мне запомнилось лишь то, что я бегал от дота к доту и бросал во вражеские амбразуры гранаты. На ремне у меня было два подсумка Ф-1, поэтому я остановился, когда они оба оказались пусты. Финны были настолько деморализованы нашим напором, что им ничего не оставалось делать, как капитулировать. Задача была выполнена. Всего мы в тот день пленили 32 человека. Ваш покорный слуга взял девять «языков». После боя меня вызвал комбриг Борзилов. Поздравив с успехом, он назначил меня командиром роты 90-го танкового батальона. А 12 марта 1941 г. я по радио получил приказ о прекращении наступления. Между СССР и Финляндией был подписан мир. Спустя девять дней мне было присвоено звание Героя Советского Союза.
Руденко Андрон Филиппович
СПРАВКА «2000»
Андрон Филиппович Руденко родился 1 января 1919 г. в с. Буда-Орловецкая Городищенского р-на Черкасской обл. Гвардии старший лейтенант. Во время войны — старший сержант, командир расчета 82-мм миномета. Воевал в составе 5-го Донского гвардейского кавалерийского корпуса. Был ранен. Кавалер четырех медалей «За отвагу». После войны награжден орденами Отечественной войны I степени, Богдана Хмельницкого, а также медалями. Войну закончил в Вене. Участник Парада Победы в Москве. В 1946 г. был демобилизован. После войны работал в колхозе. Сейчас проживает в родном селе Середина-Буда (Черкасская обл.).
— В Финляндию я попал из города Ачинска Красноярского края. Учили нас там на артиллеристов. Были у нас на вооружении 152-мм гаубицы. Война в Финляндии запомнилась мне страшным холодом. Командиром нашей артиллерийской батареи был лейтенант Синашев. В нашей батарее было четыре гаубицы. Вес снаряда с полсотни кило будет. И хлопцев крепких в обслугу подбирали. Добра гаубица была. Наш 740-й гаубично-артиллерийский полк входил в состав 91-й стрелковой дивизии. Вот нас и кинули против финнов. Считалось, если мы служим в Сибири, так мы привыкшие к холоду, а значит, воевать будем лучше. Нам поставили задачу разбивать доты на линии Маннергейма. Доты были очень крепкими, двухметровые стены оббиты 70-мм резиной, они хорошо держали наши снаряды. Расположены были в шахматном порядке — сунешься к одному, попадешь под огонь другого. Короче, перекрывали они друг друга.
После боевых действий нам приходилось осматривать те доты. Интересно было. Подземных ходов под дотами — что нор мышиных.
Я на той войне был наводчиком. В основном стреляли по навесной траектории. Стояли мы однажды за бугорком и пуляли по финнам. А у финнов неподалеку от наших позиций стояла церквушка. В ней их корректировщик засел и, видимо, начал передавать на финскую батарею, где наши пушки расположены, потому что уж больно финские снаряды близко к нам начали ложиться. Наш командир батареи отдает приказ: «Накрыть корректировщика!» Вытянули мы гаубицу на пригорок, прицелился я и пульнул по той церкви, хай Бог простит! Со второго выстрела разнес купол. Командир батареи говорит, мол, достаточно, Руденко.
Финны были добрыми вояками. Хай им грэць! Бывало, станем на привал, а они тут как тут. Налетят со своими автоматами. Постреляли и ищи-свищи их. Слышали мы, что их отряды по ночам подкрадывались и вырезали целые роты. И бабы их, значит, финские, воевали. Финны хорошо были готовы к войне. На лыжах добре бегали — не угонишься. А ботинки у них были железными шипами утыканные. Они добре бегали не только по снегу на лыжах, но и по льду в таких ботинках. А еще наделают макетов, как бы их войско лагерем стоит. Там и солдаты, как будто, и техника, но все сделано из дерева. Мы разбомбим, да только потом оказывается, что нас обманули. А еще их снайпера надоедали! Давали добряче нам прикурить. Убьешь его, а он, паразит, не падает. На сосне висит мертвый и широким поясом к дереву привязан, гад. Много наших они в Финляндии положили!
Ночевали мы в палатках. Поначалу в шинельки были одеты. Это потом нас одели в полушубки, шапки да валенки. Судите сами — сорокаградусные морозы, воздух закипал. Портянки к сапогам прямо с ногами примерзали. Давали нам и по сто грамм для сугреву.
И сейчас уверен, что такое количество дотов, минных полей, незамерзающих озер могла преодолеть только наша армия! Это я вам говорю точно.
О наградах не думали, мечтали живыми-здоровыми вернуться домой. Были разговоры, что меня представляли к какой-то награде, даже в штаб меня вызывали, но с той войны пришел я без медали.
Войну закончил в Выборге. После Финляндии побывали мы на Красной площади в Москве. Сам маршал Тимошенко встречал нас. Потом был праздничный обед.
Мельникова Евдокия Аксентьевна
СПРАВКА «2000»
Евдокия Аксентьевна Мельникова родилась 1 марта 1921 г. в с. Стецивка Звенигородского р-на Черкасской обл. Старшина медицинской службы. Служила в 379-м медбатальоне 212-й стрелковой дивизии. Участница советско-финской войны. На фронтах Великой Отечественной — с июня 1941 г. Была несколько раз ранена. Отличник санитарной службы, награждена орденами Красной Звезды, Отечественной войны II степени,
медалями «За боевые заслуги», «За оборону Сталинграда», «За освобождение Праги», «За победу над Германией». Войну прошла от Жмеринки Винницкой обл. до Дрездена. Демобилизовалась в 1946 г. После войны работала медсестрой на предприятиях г. Ватутино Черкасской обл. Воспитала сына и двоих внуков. Имеет двоих правнуков. Сейчас живет в своем родном селе.
— В 37-м я поступила в Звенигородское медицинское училище. Спустя два года получили мы, молоденькие девчата, дипломы медсестер и распределение. Я, к примеру, устроилась работать в санстанцию в Звенигородке. Осенью 39-го пришла повестка из военкомата. Мама собрала мне нехитрый походный скарб в мешок и проводила в дорогу. В военкомате узнала, что направляют меня в Финляндию. Говорили, что там очень холодно. Дальше был город Петрозаводск, где я работала медсестрой. Зима тогда выдалась очень холодная. Бедные солдатики! Много их к нам прибывало в госпиталь с обморожениями. Кроме этого, много солдат было, страдающих от голода.
Раненых и обмороженных привозили машинами и поездами. Санитары разгружали их и привозили красноармейцев в наш госпиталь. Доставляют этих несчастных солдатиков, а они ругаются, плачут, стонут. Препаратов и бинтов хватало. Давали спирт раненым на операционном столе, чтобы притупить боль. Страшное это дело — война. Не столько раненых было солдат, сколько обмороженных и изможденных.
Что медсестра делала в госпитале? Я вам скажу, не столько лекарствами лечили солдатиков, сколько добрым словом. Много ведь было после ампутации, нуждались прежде всего во внимании, ласке. Бывало, лежит паренек молоденький без ног, отморозил в тех клятых снегах, а ты его утешаешь, подбадриваешь. Но ведь он понимает, что калекой остался... Но кому-то надо быть сильнее. Держишь себя в руках, как можешь, а потом в сестринскую зайдешь и разрыдаешься. Но не дай Бог, чтоб твои слезы солдатики видели! Бывало, что по двое-трое суток не ложились, так много раненых и операций было. Не знаю, как выдержали. Наверное, потому что молодые были. Сколько раненых за свою жизнь я увидела, что и теперь страшно!
Пробыла я там месяца четыре, пока шла война с финнами. Домой возвратилась в мае 1940 г. Первого Мая уже была в Киеве. А по завершении войны дали мне грамоту.

Записал начальник Центрального музея
Госпогранслужбы Украины