Серая пешка

11:11am: Олег Павлов: "Блеск и нищета литературной моды"
"Маринина или Акунин - это то, что станет модным после Пелевина; и в толстых журналах уже модно всерьёз рассуждать про их феномен или всерьёз рецензировать, шагая на цыпочках мимо штабелей трупов, залитых кровью, и прочего людоедского инвентаря".

И дальше:

"Последние годы наша литература очень много врет, как будто боится сказать обо всем том, о чем наш читатель все равно узнает из романов Уэльбэка и Мураками. О закатах Европы. О жутком одиночестве в индустриальных джунглях маленького человечка с жестяной банкой пива в руках. После десятилетия борьбы с реализмом, серьезностью и пафосом создали у нас ажиотажный спрос на тот же самый реализм, серьезность и пафос, только в импортном варианте".

"Так все организовано ловко, что самыми читаемыми русскими авторами в России оказываются те, кто о России и реальной жизни в ней ничего не пишут".

А вот этого я не поняла, правда: "Всё дело в том, что в Россию возвратится неминуемая родная речь - слово больше не будет напуганным да замордованным и ему снова станут в России в е р и т ь".

А вообще хорошо.

1:34pm: Прямая речь
«Морду моет, а пятки грязные».

«Шо такое, мать? Да все нормально, э. Где этот пацик? А, вот он. У нас все четко!»

«Она мне короче пишет листок одинарный – так и так, Ира моя подруга, а я ей, понимаешь, двенадцать, ты понимаешь, двенадцать, строчка в строчку. Понял, что она сама первая мне пишет? И если бы ты был достоин ее, она сама первая пришла к тебе».

«Толпа, люди. Не люблю я всего цього… Гармидеру».

«Ну шо ты куёвдышься, ложись уже, как лежишь. То ногами шкоргает по асфальту, то вот мостится, переворачивается…»

«Солнце пече, бок мени присмолило, и вси ходят байдуки бьют. То по-вашему баклуши, а по-нашему байдуки. Навчить?»

«А как вы жару переносите – нормально? Я после Мурманска – плохо. Головные боли. Придется, видно, уже и доживать в том Мурманске. Но ехать куда-нибудь уже бесполезно».

«Ей было семьдесят лет, и она была девственницей. Мать запрещала. Она считай что после смерти матери только жить начала. А поздно. Уже никак. Один мужик говорит – пусть поставит мне пол-литру, лишу ее. А не лишил. Так и выпил пол-литру зря, считай».

«Уже не знаешь, чего попробовать – Массандру, Инкерманские… И коньяку же охота. А дней всего десять».

«Витген – кто? Да ладно! Я тебе сама скажу, кто такой этот Филькенштейн. Мы его тоже – Саша-Саша. А потом оказалось, что он и не Саша вовсе, а Савва. И ухаживал за мной. Философ…»

«Ну и как вы время проводите? Чего бледные такие? Мало бываете на пляже? О, уже и кольцо на другую руку переодел. Ну, тогда все понятно. Главное, чтобы в Питере не дознались, так?»

«Море? Да как вам сказать. Вода-то теплая. Но удовольствия – никакого».

«Памятничек, и якись цурупалки повысажованы. Колысь був другой город Севастополь, закрытый. А счас и открытый, и туристы из усих стран, а таке страхиття».

«Я очень эрудированная женщина – на любое слово могу ответить так, что рот сразу закроете».

2:17pm: Иван да Марья


Это Аносово. В Аносово, что на побережье Ангары, свет дают дважды в сутки.

По будням:

с 9 до 11 утра
с 6 до 12 вечера.

По субботам:

с 9 до 13 дня
с 18 до 1 ночи

По воскресеньям:

с 1 дня до 1 ночи


~
Фотографии. Сибирь

2:22pm: ЖД



Сибирь, фотографии.