Ольга Жук. Строгая девушка. Путешествие из Петербурга в Берлин. Изд.: ООО «Копи-РГрупп», СПБ-г., 2013 г., 273 стр.
Эта
книга, изданная скромным тиражом в 500 экз., в России, конечно же,
будет запрещена. И запрещена, как минимум, по двум причинам. По причине
«пропаганды гомосексуализма», а, точнее сказать, используя
единороссовскую терминологию, «пропаганды лесбиянства». И по причине
пропаганды наркотиков.
Известный ленинградско-петербургский
кинокритик, искусствовед, антипрогибиционист, активист ЛГБТ-сообщества,
исследователь нарко-культуры Ольга Жук публикацией своей книги совершила
своеобразный эксбиционистский акт, акт публичного обнажения, но – не
тела, а души, откровенно, с завораживающей, иногда жестокой до
отторжения, методичностью рассказав о своей любви к другой женщине –
голландке Марии Корнелии Агнесс, Майк. Любви трагической, возникшей на
фоне возрастающего шокирующего соприкосновения двух цивилизаций:
разрушающегося, уже посткоммунистического СССР и консервативного
буржуазного Запада, цивилизации советской и цивилизации европейской.
Любви
к Майк посвящена вся книга, и, что удивительно, это чувство столь
захватывающе и правдиво описано, что шокирующие подробности быта тех
лет, скрупулезно зафиксированные автором, как бы остаются в тени.
«Прекрасное
должно быть величаво!», - восклицал Александр Пушкин, но, похоже,
сегодня можно искренне говорить о любви, не забывая при этом
рассказывать об испражнениях сумасшедших немцев на проституток или о
величине пенисов марцифальщиков Ленинграда 90-х.
Любовь, конечно,
была несчастна и трагична, и это становится ясно с первых страниц книги:
«И Майк, и мне, чтобы сохранить отношения, укрепить их, необходимо было
отказаться от старых стереотипов поведения, старых привязанностей,
отнестись критически к своему прошлому, во всяком случае, пересмотреть
его. Мы же ориентировались на прошлый личный опыт, на то, как подобные
чувства и отношения работали раньше до нашей встречи и с другими людьми,
прошлое же у нас было абсолютно разным, ничего общего в нем не было.
Несмотря на то, что будущее мы хотели иметь общее, совместное, работать
над собой почему-то отказывались или начинали, но, не выдерживая
нагрузки, продолжали двигаться в прежнем направлении, с прежними
представлениями о том, как должно быть все это в идеале. Бедные мы,
бедные, глупые и расточительные, не осознавали, какое счастье любить и
быть любимыми нам даровала судьба. Многие люди всю жизнь прожили и
никогда не испытывали подобного рода чувств, а мы разбазарили их,
обесценили. И ради чего? Ради спокойствия...» (стр.35).
Не
удержусь и посоветую-таки прочитать «Строгую девушку» Виталию Милонову и
Елене Мизулиной и иже с ними, чтобы они наконец-то узнали, поняли и
поверили, что любовь – глубокая, настоящая, может быть, единственная в
жизни – возможна не только между мужчиной и женщиной, но и между
мужчиной и мужчиной, и между женщиной и женщиной, как бы их не называли.
И книга Ольги Жук еще одно тому верное свидетельство. Честное и откровенное.
Но хватит о сентиментальном.
«Строгая
девушка» - один из тех редких, может, единственный правдивый рассказ о
жизни ленинградской интеллигенции, т.н. представителей андеграунда
80-90-х годов. Вообще-то четких границ между интеллигентом, наркоманом,
гомосексуалом и т.д. не было. Люди в то время плавно или резко
переходили из одной формы бытия в другую, и это видно из книги.
Например, прекрасно описана история советского инженера, который бросил
постылую работу, продал «жигули» и все деньги проторчал, не задумываясь о
будущем. Но дело даже не в этом. Ольга Жук, пожалуй, первая
опубликовала воспоминания о тех людях, с которыми свела ее судьба в те
годы, и которые вольно или невольно оставили свой след в истории
Ленинграда. Список этот большой. В нем есть и известные. Например,
умерший молодым, прекрасный артист Никита Михайловский, в чьей квартире
на втором этаже на Каменноостровском проспекте побывала, наверное,
половина молодежной артистической элиты Ленинграда. И малоизвестные.
Миша Бригевич, Ира Шумович, Леша Сибилев, Ира Левшакова, Сережа Гулин…
Список можно продолжить. Те, кто жил в те годы молодым в Ленинграде и
был, как говорилось, «в тусовке», знал и знает многих из тех, о ком
вспоминает Ольга Жук. И, конечно, как это ни горько отмечать, многие из
этого списка вошли в список другой: умерших от наркотиков.
Уже
одним только этим рассказом о быте и людях тех времен книга «Строгая
девушка» становится ценным историческим документом, который будут
изучать будущие историки, исследующие 20-ый век.
Надо сказать, что
в книге Ольги Жук нет никакой пропаганды наркотиков. Что делать, если в
то время было действительно повальное увлечение вначале опиатами и
марихуаной, «планом», а затем – джефом, марцифалью (стимулятором из
эфедрина). Ведь было? Было! И кто виноват в том, что люди - и какие! -
умирали. Коммунисты? Духовники Геннадия Зюганова? Кто и кому может
запретить рассказать о смерти своего друга, умершего от наркотиков? Или
оставшегося живым? Это что, будет «пропагандой наркотиков»?
Но
Ольга Жук идет дальше. Оставаясь верной своим принципам, она пишет:
«Эзотерический опыт с наркотиками был важной ступенью к осознанию мною
божественности и в то же самое время — дьявольщины растительных и
химических средств, воздействующих на сознание. Мой практический опыт
был восхождением, а вовсе не гибелью моего сознания и моего духа. Я
поняла, что дух мой не бренен, а вечен, как и дух любого индивидуума.
Что каждый может стать фараоном, Осирисом, Дионисом, Деметрой,
Персефоной и, наконец, Христом — умереть, а затем воскреснуть, как
умирает и воскресает каждый год растительность. Этому Знанию помогли
книги, этому знанию помогли и наркотики. Я благодарна наркотикам за свой
спиритуальный опыт, как может быть благодарен каждый из нас, кто
прикоснулся в своей жизни к веществам, расширяющим сознание. Многие из
нас не были готовы к этому эзотерическому гнозису, но многие сделались
готовы к духовному познанию. Познав один раз, стали познавать опять и
опять. Пошли по пути вечного и бесконечного Гнозиса». (стр.136)
Добавлю
к этому, что Ольга Жук является автором двухтомного исследования
наркокультуры. (Ольга Жук, "Тихие обольстители" или "необузданные
демоны". Наркотики. История. Общество. Культура.», Изд.: «Красный
Матрос», СПБ, 2009 г.,128 стр., тир. 500 экз..)
И, наконец, в заключение несколько слов о сексуальных меньшинствах.
Эта книга не является «пропагандой гомосексуализма». Опять-таки, спрошу: можно ли назвать пропагандой рассказ о том, что было?
Вот
прекрасный пример из «Строгой девушки». Рассказ о заводе «Вибратор» на
Петроградской стороне Ленинграда, где работало большое количество
лесбиянок: «Помимо Маши Чижик на заводе «Вибратор» были заняты десятка
два лесбух. Как это случилось, что в пролетарской среде, на одном только
локальном небольшом заводике работало столько лесбиянок? Даже театру
или киностудии не снилось такое количество женщин нетрадиционной
сексуальной ориентации. Все оказалось значительно проще, чем я сначала
думала. Изначально на заводе работало две или три лесбухи. Потом они
соблазнили еще парочку-тройку товарок с предприятия. Те, в свою очередь,
расставшись с инициировавшими их в нетрадиционную любовь подругами,
завели новых прозелиток и пригласили тех на родной завод — и так далее,
по возрастающей. Именно потому, что завод «Вибратор» не был киностудией
«Ленфильм» или БДТ, туда можно было с улицы, без всякого блата и
протекции или специального образования и таланта привести нового
работника или работницу. Маша была девушка социальная, общительная,
кроме того, перманентно находящаяся в поисках любовницы. Поэтому дома у
нее собирались подружки-лесбушки со своими товарками. Маша была
алкоголичкой, периодически подшивавшейся и развязывающей. Когда она
пила, а пила она по-черному, по неделе, запойно, то общаться с ней было
противопоказано. В остальное время, а его было больше, она становилась
очень даже мила и приемлема для полусветского общения. Через нее я
узнала множество пролетарских и люмпеновских лесбух, тем самым расширив
свой кругозор. Впервые в ее гробовидной комнатке в коммуналке на
Зверинской улице я столкнулась с зонными коблами. Исследования,
проведенные мною в юном возрасте — а мне было лет 18-19, когда я
познакомилась с Машей Чижик и ее «салоном», — легли в основу моих
последующих работ, которые, в свою очередь, явились открытием целого
пласта российской лесбийской субкультуры. Сегодня в этой области я —
исследователь номер один, нет ни одной работы, где бы не ссылались на
мои статьи и книги.* Спасибо Маше Чижик и ее
подружкам-лесбушкам!..»(стр.146)
( См.: Жук О. Русские амазонки:
История лесбийской субкультуры России XX века. М.: Глагол, 1998; Русские
лесбиянки, проживающие в Европе. Берлин, 2004; и др. работы на разных
языках.)
Вот такая удивительная книга появилась в Петербурге. Но её, конечно, запретят.
