Сущность российского бонапартизма Угроза «левого реванша» и борьба масс в конце 90-х заставили правящий класс изрядно понервничать. Буржуазная демократия, т. е. такая демократия, где различные части правящего класса ведут открытую политическую борьбу за собственные интересы, за контроль над государством, не может долго существовать в обществе, раздираемом глубокими социальными противоречиями. После шоковой терапии неолиберализма и всеобщего обнищания реальные цели постсоветской демократии стали осознаваться быстрее, угрожая новой эпохой классовой борьбы. Различные прослойки капитала, напуганные экономическим и политическим кризисом, добровольно, подкупом или принуждением отказались от собственной политической роли в пользу диктатуры небольшой группы во главе с президентом — Путиным. Экономический рост начала нулевых, вызванный ростом мировых цен на нефть, дал базу для становления и усиления путинского бонапартизма.
После «миллениума» диктатура капитала заговорила с правящим и рабочим классом на языке лозунгов. Так, лозунг «укрепления вертикали власти» — подчинение государственной системы страны узкой группе бонапарта и его сторонников, играл двоякую роль: буржуа ожидали прозрачных правил игры и поддержки со стороны государства, трудящиеся, почувствовавшие рост благосостояния от экспорта нефти, напрямую связывали поддержку этого лозунга, обещавшего навести порядок в стране, со своим материальным положением. У Путина и стоявшей за ним системы появилась реальная социальная опора в массах, впрочем, лишь до экономического кризиса 2008 года.
Режим бонапартизма в самом себе несет ворох противоречий, приводящих к его неминуемой гибели. Во-первых, отказ буржуа от политической роли означал, что все важнейшие решения по текущей политике, распределению капитала, правилам игры, дележке нефтяных богатств, принимались группой бонапарта путем кулуарных совещаний за закрытыми дверями, без открытого обсуждения с основными игроками. Это рано или поздно должно было привести к широкому недовольству и образованию оппозиции внутри правящего класса. Во-вторых, государство с разросшимся бюрократическим аппаратом, способным к осмысленной активности только по указке сверху, целиком коррумпированная вертикаль, пожирало весомую часть ВВП. Это сделало режим неповоротливым и инерционным, привело к войнам внутри аппарата за денежные потоки и сращиванию структуры власти с бизнесом, причем обе части неплохо наживались на откатах и госзаказах.
С началом экономического кризиса эти противоречия обостряются, никто не хочет делить убытки, денежные потоки сокращаются — режим начинает шататься, группировки в правящем классе сталкиваются по массе вопросов, начиная с вопроса налогов, заканчивая вопросами внешней политики, раскол становится неизбежным. Поддержка бонапартизма среди правящего класса снижается. Наиболее очерченными группировками по своим устремлениям оказались сырьевая и не сырьевая части правящего класса, их интересы входят в жесткое столкновение. Но для того чтобы раскол вскрылся публично, противостоящие группы должны были обрести свой голос и лидера. От имени сырьевой части всегда вещал Путин. А голос несырьевой части так и не прорезался, хотя определенные попытки делал Медведев, упустивший, однако, свой шанс возглавить группировку, оппозиционную премьеру. В таком расшатанном, раздираемом противоречиями состоянии режим встретил волну протестов.
Из статьи "Честные выборы и борьба против правящего класса" на сайте КРИ
http://socialistworld.ru