"Русофобия" Энгельса. "Богемия и Хорватия (еще один из разбросанных членов славянской семьи, который подвергался со стороны венгров подобному же воздействию, какому Богемия подвергалась со стороны немцев) были родиной того, что на европейском континенте называется «панславизмом». Ни Богемия, ни Хорватия не были достаточно сильны, чтобы существовать как самостоятельные нации. Обе эти национальности, постепенно подтачиваемые действием исторических причин, неизбежно ведущих к поглощению их более энергичными народами, могли надеяться на восстановление известной самостоятельности лишь при условии союза с другими славянскими нациями. Существует 22 миллиона поляков, 45 миллионов русских, 8 миллионов сербов и болгар; почему бы не составить мощную конфедерацию из всех 80 миллионов славян, чтобы оттеснить или уничтожить непрошенных гостей, вторгшихся на святую славянскую землю, — турок, венгров и прежде всего ненавистных и тем не менее необходимых Niemetz, немцев! Таким-то образом в кабинетах нескольких славянских историков-дилетантов возникло это нелепое, антиисторическое движение, поставившее себе целью ни много, ни мало, как подчинить цивилизованный Запад варварскому Востоку, город — деревне, торговлю, промышленность, духовную культуру — примитивному земледелию славян-крепостных. Но за этой нелепой теорией стояла грозная действительность в лице Российской империи — той империи, в каждом шаге которой обнаруживается претензия рассматривать всю Европу как достояние славянского племени и, в особенности, единственно энергичной его части — русских; той империи, которая, обладая двумя столицами — Петербургом и Москвой, — все еще не может обрести своего центра тяжести, пока «город царя» (Константинополь, по-русски — Царьград, царский город), который всякий русский крестьянин считает истинным центром своей религии и своей нации, не станет фактической резиденцией русского императора; той империи, которая за последние 150 лет ни разу не теряла своей территории, но всегда расширяла ее с каждой предпринятой ею войной. И Центральная Европа хорошо знает интриги, при помощи которых русская политика поддерживала новоиспеченную теорию панславизма, теорию, изобретение которой как нельзя лучше соответствовало целям этой политики. Так, чешские и хорватские панслависты, одни преднамеренно, другие не сознавая этого, действовали прямо в интересах России; они предавали дело революции ради призрака национальности, которую в лучшем случае ожидала бы судьба польской национальности под русским господством. Следует, однако, отметить к чести поляков, что они никогда серьезно не попадались на эту панславистскую удочку, и если некоторые из польских аристократов сделались ярыми панславистами, то они знали, что под русским игом они потеряют меньше, чем от восстания своих собственных крепостных.
Чехи и хорваты созвали в Праге общеславянский съезд для подготовки всеобщего славянского союза. Даже если бы не вмешались австрийские войска, этот съезд все равно потерпел бы провал. Отдельные славянские языки в такой же степени отличаются один от другого, как английский, немецкий и шведский; поэтому при открытии прений выяснилось отсутствие общего славянского языка, который был бы понятен всем участникам дебатов. Попробовали говорить по-французски, но большинство не понимало и этого языка, и вот бедные славянские энтузиасты, у которых единственным общим чувством только и была общая их ненависть к немцам, в конце концов были вынуждены объясняться на ненавистном немецком языке — единственном понятном для всех собравшихся! Но как раз в это же время в Праге сосредоточивался другого рода славянский съезд — в лице галицийских улан, хорватских и словацких гренадеров и чешских артиллеристов и кирасиров, и этот подлинный, вооруженный славянский съезд под командой Виндишгреца менее чем в двадцать четыре часа выгнал из города основателей воображаемой славянской гегемонии и рассеял их во все стороны."
Ф. Энгельс "Революция и контрреволюция в Германии" К. Маркс. Ф. Энгельс "Революция и контрреволюция в Германии". 1852 год.
Эта цитата яркий пример того, как выхваченная из контекста часть может быть истолкована с точностью до наоборот. А ведь если отбросить западные предрассудки в отношении России, которым, безусловно, был подвержен и Энгельс, речь идёт всего навсего о том, что народы восточной европы призывали променять реальную борьбу против эксплуататоров на мифическое "славянское братство", а по сути туже эксплуатацию, но уже прикрытую националистическими лозунгами.