|
|
Пишет xazzar (![[info]](http://lj.rossia.org/img/userinfo.gif){kind=small} xazzar)@ 2008-10-20 15:19:00 |
 |
|
 |
|
|
|
|
|
|
 |
|
 |
Прогноз на действие го-с уродов с научной точки зрения:-))))
http://xazzar.livejournal.com/1609580.h
Что тут добавить,но по утрам читая российскую прессу мне все чаще хочется сказать доброе утро "ПЕДЕРАЦИЯ" это вам суки за годы вынужденной эмиграции, за слезы людей потерявших родину, за тот позор что мы испытываем здесь когда на вопрос вы говорите по-русски приходится посылать на хуй не зная что за мразь прислало суда ФСБ!!! xazzar
Георгий Сатаров: В России вероятны жесткие сценарии
http://www.novayagazeta.ru/data/200
Президент фонда «Индем» — о том, почему экономический кризис может привести к социальным потрясениям
Если проанализировать антикоррупционный пакет законов Дмитрия Медведева, приходишь в легкое недоумение. В рамочном законе о противодействии коррупции видны следы ампутации целых блоков — то же самое произошло в свое время с законом о государственной гражданской службе, сокращенным процентов на девяносто. Это было началом конца административной реформы Дмитрия Козака, смерть которой зафиксирована в нынешнем пакете.
Главное содержание пакета — контроль одних бюрократов над другими. Кризис — это когда исчезает молоко у тех, кого обычно доят. Коровы становятся тощими, их капитализация уменьшается в 5—10 раз. А где брать на жизнь? У тех, у кого есть деньги, — у бюрократов. Интенсифицируется механизм «делиться надо», существующий внутри пирамиды власти.
В последние годы действия власти были сопряжены с ростом коррупции. Речь идет о накачке финансами не только банков. За деньгами к государству стали приходить не только госкорпорации, но и частники-металлурги. Резкое удешевление активов сопряжено с возможностью перехвата собственности. Допустим, «Газпром» за долги (кредиты под залог акций) может купить какая-нибудь иностранная компания, а власти обеспокоены контролем над стратегической отраслью. Что с деньгами будет происходить внутри компаний? Эти деньги теоретически должны пойти дальше, в том числе налево за откаты. Не вижу ни одной причины, по которой при кризисе коррупции становилось бы меньше.
«Водяное перемирие» никто не объявлял — наоборот, поборы ужесточатся. Уменьшение реальных зарплат неизбежно, бонусов не будет. Очищение воздуха после кризиса 1998 года было связано с тем, что примаковское правительство достаточно адекватно реагировало на ситуацию и, как тогда написал политолог Вячеслав Никонов, «не мешало бизнесу вытаскивать из задницы страну». У нынешнего руководства нет оснований становиться либеральным, это равносильно утрате контроля над экономикой, установленного за восемь лет. Доля госсобственности вырастет, экономика станет менее мобильной, приближенной к госкапитализму: известно, например, что «Роснефть» платит налогов меньше, чем поглощенный ею ЮКОС, и добыча углеводородов там постоянно падает. «Газпром» выживает благодаря кредитам.
Есть два показателя: риск коррупции и спрос на коррупцию (готовность давать взятки). Еще до кризиса на треть выросла готовность брать, на ту же треть уменьшилось желание расплачиваться за услуги госаппарата. Кризис усугубит эту тенденцию, чиновники и граждане станут жаднее, но есть сферы, где власть все равно будет отыгрываться (призыв в армию, медицина, поступление в вузы).
По малому и среднему бизнесу кризис ударит серьезно. Чиновникам будут давать деньги, и они будут спасать своих, топя их конкурентов. В регионах все бюрократы заняты бизнесом. Часть денег спустится еще ниже, в муниципалитеты, но налоговая система устроена так, что стимулировать развитие бизнеса им невыгодно. Сброса на рынок так называемых инвестиционных квартир ждать не приходится — средний размер взятки равен стоимости двушки в Москве. Здравый смысл подсказывает неизбежность этого, но мои знакомые экономисты так не считают.
В социологии есть теория относительной депривации: люди бунтуют не тогда, когда плохо, а когда растет разрыв между их ожиданиями и реальностью. В последние восемь лет сформировались устойчивые позитивные ожидания. А кризис их разрушает, и появляются «ножницы», вызывающие социальное недовольство. Так начиналась, например, Великая французская революция. Сейчас в России вероятны жесткие сценарии. Планируется резкое сокращение офицерского штата в Вооруженных силах. Недавно проводилось широкомасштабное исследование элиты, и самое негативное отношение к режиму обнаружилось в армии. Офицеры в отставке куда более опасны, чем находящиеся в строю. Удар кризиса по среднему классу — второй запальный шнур, потому что бизнесмены начали самоорганизовываться. И третье, не дай бог, удар по сбережениям граждан (отсюда, кстати, меры, чтобы успокоить вкладчиков).
Разница между кризисами 1998-го и 2008 годов принципиальная. Нет контроля над исполнительной властью, поэтому принятие ею осмысленных решений менее вероятно. Нет независимого бизнеса, который вытащил тогда страну. Кризис 1998 года привел к позитивной селекции бизнеса: проиграли те, кто спекулировал. Но это возможно только в условиях свободы предпринимательства. Нормально, что в экономике накапливаются проблемы и кризис их разрешает, но в условиях России не очевидно, что вместо предпринимательской активности мы не получим затяжную депрессию.
Записал
Сергей Мулин
20.10.2008
http://xazzar.livejournal.com/1609580.h
Что тут добавить,но по утрам читая российскую прессу мне все чаще хочется сказать доброе утро "ПЕДЕРАЦИЯ" это вам суки за годы вынужденной эмиграции, за слезы людей потерявших родину, за тот позор что мы испытываем здесь когда на вопрос вы говорите по-русски приходится посылать на хуй не зная что за мразь прислало суда ФСБ!!! xazzar
Георгий Сатаров: В России вероятны жесткие сценарии
http://www.novayagazeta.ru/data/200
Президент фонда «Индем» — о том, почему экономический кризис может привести к социальным потрясениям
Если проанализировать антикоррупционный пакет законов Дмитрия Медведева, приходишь в легкое недоумение. В рамочном законе о противодействии коррупции видны следы ампутации целых блоков — то же самое произошло в свое время с законом о государственной гражданской службе, сокращенным процентов на девяносто. Это было началом конца административной реформы Дмитрия Козака, смерть которой зафиксирована в нынешнем пакете.
Главное содержание пакета — контроль одних бюрократов над другими. Кризис — это когда исчезает молоко у тех, кого обычно доят. Коровы становятся тощими, их капитализация уменьшается в 5—10 раз. А где брать на жизнь? У тех, у кого есть деньги, — у бюрократов. Интенсифицируется механизм «делиться надо», существующий внутри пирамиды власти.
В последние годы действия власти были сопряжены с ростом коррупции. Речь идет о накачке финансами не только банков. За деньгами к государству стали приходить не только госкорпорации, но и частники-металлурги. Резкое удешевление активов сопряжено с возможностью перехвата собственности. Допустим, «Газпром» за долги (кредиты под залог акций) может купить какая-нибудь иностранная компания, а власти обеспокоены контролем над стратегической отраслью. Что с деньгами будет происходить внутри компаний? Эти деньги теоретически должны пойти дальше, в том числе налево за откаты. Не вижу ни одной причины, по которой при кризисе коррупции становилось бы меньше.
«Водяное перемирие» никто не объявлял — наоборот, поборы ужесточатся. Уменьшение реальных зарплат неизбежно, бонусов не будет. Очищение воздуха после кризиса 1998 года было связано с тем, что примаковское правительство достаточно адекватно реагировало на ситуацию и, как тогда написал политолог Вячеслав Никонов, «не мешало бизнесу вытаскивать из задницы страну». У нынешнего руководства нет оснований становиться либеральным, это равносильно утрате контроля над экономикой, установленного за восемь лет. Доля госсобственности вырастет, экономика станет менее мобильной, приближенной к госкапитализму: известно, например, что «Роснефть» платит налогов меньше, чем поглощенный ею ЮКОС, и добыча углеводородов там постоянно падает. «Газпром» выживает благодаря кредитам.
Есть два показателя: риск коррупции и спрос на коррупцию (готовность давать взятки). Еще до кризиса на треть выросла готовность брать, на ту же треть уменьшилось желание расплачиваться за услуги госаппарата. Кризис усугубит эту тенденцию, чиновники и граждане станут жаднее, но есть сферы, где власть все равно будет отыгрываться (призыв в армию, медицина, поступление в вузы).
По малому и среднему бизнесу кризис ударит серьезно. Чиновникам будут давать деньги, и они будут спасать своих, топя их конкурентов. В регионах все бюрократы заняты бизнесом. Часть денег спустится еще ниже, в муниципалитеты, но налоговая система устроена так, что стимулировать развитие бизнеса им невыгодно. Сброса на рынок так называемых инвестиционных квартир ждать не приходится — средний размер взятки равен стоимости двушки в Москве. Здравый смысл подсказывает неизбежность этого, но мои знакомые экономисты так не считают.
В социологии есть теория относительной депривации: люди бунтуют не тогда, когда плохо, а когда растет разрыв между их ожиданиями и реальностью. В последние восемь лет сформировались устойчивые позитивные ожидания. А кризис их разрушает, и появляются «ножницы», вызывающие социальное недовольство. Так начиналась, например, Великая французская революция. Сейчас в России вероятны жесткие сценарии. Планируется резкое сокращение офицерского штата в Вооруженных силах. Недавно проводилось широкомасштабное исследование элиты, и самое негативное отношение к режиму обнаружилось в армии. Офицеры в отставке куда более опасны, чем находящиеся в строю. Удар кризиса по среднему классу — второй запальный шнур, потому что бизнесмены начали самоорганизовываться. И третье, не дай бог, удар по сбережениям граждан (отсюда, кстати, меры, чтобы успокоить вкладчиков).
Разница между кризисами 1998-го и 2008 годов принципиальная. Нет контроля над исполнительной властью, поэтому принятие ею осмысленных решений менее вероятно. Нет независимого бизнеса, который вытащил тогда страну. Кризис 1998 года привел к позитивной селекции бизнеса: проиграли те, кто спекулировал. Но это возможно только в условиях свободы предпринимательства. Нормально, что в экономике накапливаются проблемы и кризис их разрешает, но в условиях России не очевидно, что вместо предпринимательской активности мы не получим затяжную депрессию.
Записал
Сергей Мулин
20.10.2008
