|
|
Пишет xazzar (![[info]](http://lj.rossia.org/img/userinfo.gif){kind=small} xazzar)@ 2008-10-21 10:33:00 |
 |
|
 |
|
|
|
|
|
|
 |
|
 |
Самый засекреченный объект в центре Москвы,или жизнь по среди скотобойни?
http://xazzar.livejournal.com/1612385.h
Самый засекреченный объект в центре Москвы
http://www.novayagazeta.ru/data/200
Он принадлежит некоему ООО «Пром инструмент». Что там делается? Почему туда невозможно войти даже депутатам?
Одну из стен здания на Никольской, 23, где уничтожили тысячи жизней, еще недавно прикрывал фривольный баннер
Если это не страна животных тогда что это?xazzar
История со зданием на Никольской, 23, становится для нас тем более принципиальной, чем более циничным и даже наглым становится поведение его собственника.
Напомним, уже несколько лет общество «Мемориал» поднимает вопрос о необходимости создания музея по адресу Никольская, 23. В тридцатые—сороковые годы здесь заседала Военная коллегия Верховного суда СССР под председательством Ульриха.
Всего за два года — с 1936 по 1938 год Военная коллегия вынесла более тридцати тысяч смертных приговоров. Среди расстрелянных — режиссер Всеволод Мейерхольд, писатели Исаак Бабель и Иван Катаев, члены Политбюро Бухарин, Зиновьев и Каменев.
Сотрудники военкомата Москвы, занимавшие помещения вплоть до наших дней, рассказывали историкам, что в кирпичах подвалов сохранились следы пуль, которыми расстреливали. Разумеется, убивали не только в этом подвале — поток жертв был настолько колоссальным, что приходилось задействовать древние подвалы других окрестных домов, а также вывозить осужденных на полигоны.
Но это страшное место — подвалы и зал заседаний, — безусловно, не должно быть забытым. Так считает «Мемориал», многие известные и обычные люди так считают. (А вот застройщик тему кровавой истории Никольской — главного шопинг-маршрута для иностранных туристов — сейчас пытается запрятать подальше.)
В 2004 году особняк на Никольской, 23, был куплен ООО «Пром инструмент» — дочерней структурой Банка Москвы. Некоторое время назад «Новая газета» обратилась к президенту ОАО «Банк Москвы» Андрею Бородину с открытым письмом.
«Бизнесмены и депутаты, которые входят в инициативную группу, готовы компенсировать убытки от создания музея сегодняшним владельцам здания, — писали мы. — Мы считаем: если не весь дом, то в крайнем случае зал, где выносились приговоры, и подвал, где они приводились в исполнение, должны стать мемориальными».
Ответа мы так и не получили.
В планы собственника репрессированные не укладываются. Вскоре после покупки особняка «Пром инструмент» передал здание девелоперской конторе — «Кузнецкий мост девелопмент» («КМД»). Было задумано реконструировать особняк таким образом, чтобы в нем, прямо в помещениях, где выносились страшные приговоры, можно было разместить развлекательный комплекс в стиле хай-тек. Маленький двор-колодец, откуда увозили на смерть тех осужденных, которых не успевали переварить здешние подвалы, планировалось украсить зимним садом.
В разработку соответствующего проекта были вложены немалые деньги — над ним работали очень серьезные люди из девятнадцатой мастерской Моспроекта-2. И вот в тот самый момент, когда архитекторы — бесспорно, талантливые — уже давали интервью о своем замечательном проекте, вмешалось Москомнаследие. Вероятно, дали о себе знать многолетние усилия мемориальцев. Комплексу на Никольской, 23, был присвоен статус вновь выявленного объекта культурного наследия. Началась процедура оформления охранного обязательства и определения предмета охраны. Только после этого особняк получит статус памятника.
Но застройщик прекрасно понимает, что этот нюанс с «недопамятником» дает ему серьезные надежды. Так, когда несколько месяцев назад мы выясняли судьбу здания, представитель девелоперской фирмы «КМД» Михаил Максимов нам прямо заявил: «Это частный дом. И не памятник архитектуры, а просто объект культурного наследия».
Пока у Никольской, 23, еще даже нет охранной доски, но никакие манипуляции со зданием без согласования с Москомнаследием невозможны. По закону памятник и вновь выявленный объект равны. Но, с другой стороны, что именно будет выявлено в качестве предмета охраны — большой вопрос. И как показывает российская практика, ответы на такие вопросы могут носить субъективный характер и учитывать мнение людей, неизвестных научной общественности. Возможно, что под охрану попадет только фасад здания или отдельные детали интерьера. Это значит, что с остальным объемом здания собственник будет вправе делать все, что ему заблагорассудится. Хоть даже размещать развлекательный комплекс.
Понятно, что при таком раскладе не нужно ждать от собственника каких-то уступок. Остается только надеяться, что исторические помещения отобьют московские чиновники. Надежда эта, впрочем, очень хлипкая. Пока в ситуацию решилось вмешаться только Москомнаследие. И это был волевой шаг.
Порой случается, что мнение Москомнаследия остается незамеченным. Вот как, к примеру, было с котлованом под Заиконоспасским монастырем. Это здесь же, на Никольской. Москомнаследие с этим котлованом проело прокуратуре плешь, а прокуратура ничего не замечала. До тех пор, пока котлован не стал мешать реализации проекта другого, более крупного инвестора, чем тот, что раскопал котлован. И тут уж, конечно, и телевидение приехало, и в газетах шум поднялся, и прокуратура выступила со строгим лицом…
Москомнаследию в борьбе за Никольскую, 23, могла бы серьезно помочь коллегиальность. Однако коллеги по цеху охраны культуры не проявляют энтузиазма. Евгений Бунимович, депутат Мосгордумы и друг «Новой газеты», пытаясь спасти расстрельный особняк, писал в московский Комитет по культуре. В своем письме хранителям культуры он рассказывал о том, какая нелегкая была судьба у дома 23 по Никольской и что в связи с этим здесь необходимо создать мемориальный комплекс. И вот Бунимовичу пришел ответ:
«…Обращение Департамента имущества города Москвы к ООО «Сибнефтегаз», которое действует в интересах ООО «Пром инструмент» и является заказчиком проведения работ по регенерации здания по адресу: ул. Никольская, 23, стр.1—2, о рассмотрении возможных вариантов передачи здания в собственность города Москвы, оставлено без ответа. Принимая во внимание изложенное, а также учитывая, что здание по Никольской, 23, находится в частной собственности, решить положительно вопрос создания музея большевистских репрессий в указанном здании не представляется возможным».
Этот вялый ответ не оставляет сомнений: чиновники вовсе не намерены биться за особняк на Никольской, 23.
Но мы не хотим сдаваться так легко, как сдался Комитет по культуре. Мы по-прежнему считаем, что люди должны знать страшную историю Никольской, 23, и прежде всего хотим убедиться в сохранности помещений, представляющих историческую ценность. А основания сомневаться в этом есть. Недавно сам же Бунимович предпринял попытку пройти в здание. Охрана его не пустила: сказали, московский депутат для такой конторы — мелковато. Вот если бы пришел федеральный…
8 октября на Никольскую, 23, пришел и федеральный депутат — Валерий Зубов — в сопровождении Владимира Рыжкова. Результат тот же. Фасад здания прикрыт прежней зеленой сеткой, правда, огромный баннер с девушкой в двусмысленной позе после визита депутата сняли. Что происходит внутри особняка, охраняемого законом, нам неизвестно. Так что же там все-таки происходит? Евроремонт нашей истории?
Ольга Боброва
http://xazzar.livejournal.com/1612385.h
Самый засекреченный объект в центре Москвы
http://www.novayagazeta.ru/data/200
Он принадлежит некоему ООО «Пром инструмент». Что там делается? Почему туда невозможно войти даже депутатам?
Одну из стен здания на Никольской, 23, где уничтожили тысячи жизней, еще недавно прикрывал фривольный баннер
Если это не страна животных тогда что это?xazzarИстория со зданием на Никольской, 23, становится для нас тем более принципиальной, чем более циничным и даже наглым становится поведение его собственника.
Напомним, уже несколько лет общество «Мемориал» поднимает вопрос о необходимости создания музея по адресу Никольская, 23. В тридцатые—сороковые годы здесь заседала Военная коллегия Верховного суда СССР под председательством Ульриха.
Всего за два года — с 1936 по 1938 год Военная коллегия вынесла более тридцати тысяч смертных приговоров. Среди расстрелянных — режиссер Всеволод Мейерхольд, писатели Исаак Бабель и Иван Катаев, члены Политбюро Бухарин, Зиновьев и Каменев.
Сотрудники военкомата Москвы, занимавшие помещения вплоть до наших дней, рассказывали историкам, что в кирпичах подвалов сохранились следы пуль, которыми расстреливали. Разумеется, убивали не только в этом подвале — поток жертв был настолько колоссальным, что приходилось задействовать древние подвалы других окрестных домов, а также вывозить осужденных на полигоны.
Но это страшное место — подвалы и зал заседаний, — безусловно, не должно быть забытым. Так считает «Мемориал», многие известные и обычные люди так считают. (А вот застройщик тему кровавой истории Никольской — главного шопинг-маршрута для иностранных туристов — сейчас пытается запрятать подальше.)
В 2004 году особняк на Никольской, 23, был куплен ООО «Пром инструмент» — дочерней структурой Банка Москвы. Некоторое время назад «Новая газета» обратилась к президенту ОАО «Банк Москвы» Андрею Бородину с открытым письмом.
«Бизнесмены и депутаты, которые входят в инициативную группу, готовы компенсировать убытки от создания музея сегодняшним владельцам здания, — писали мы. — Мы считаем: если не весь дом, то в крайнем случае зал, где выносились приговоры, и подвал, где они приводились в исполнение, должны стать мемориальными».
Ответа мы так и не получили.
В планы собственника репрессированные не укладываются. Вскоре после покупки особняка «Пром инструмент» передал здание девелоперской конторе — «Кузнецкий мост девелопмент» («КМД»). Было задумано реконструировать особняк таким образом, чтобы в нем, прямо в помещениях, где выносились страшные приговоры, можно было разместить развлекательный комплекс в стиле хай-тек. Маленький двор-колодец, откуда увозили на смерть тех осужденных, которых не успевали переварить здешние подвалы, планировалось украсить зимним садом.
В разработку соответствующего проекта были вложены немалые деньги — над ним работали очень серьезные люди из девятнадцатой мастерской Моспроекта-2. И вот в тот самый момент, когда архитекторы — бесспорно, талантливые — уже давали интервью о своем замечательном проекте, вмешалось Москомнаследие. Вероятно, дали о себе знать многолетние усилия мемориальцев. Комплексу на Никольской, 23, был присвоен статус вновь выявленного объекта культурного наследия. Началась процедура оформления охранного обязательства и определения предмета охраны. Только после этого особняк получит статус памятника.
Но застройщик прекрасно понимает, что этот нюанс с «недопамятником» дает ему серьезные надежды. Так, когда несколько месяцев назад мы выясняли судьбу здания, представитель девелоперской фирмы «КМД» Михаил Максимов нам прямо заявил: «Это частный дом. И не памятник архитектуры, а просто объект культурного наследия».
Пока у Никольской, 23, еще даже нет охранной доски, но никакие манипуляции со зданием без согласования с Москомнаследием невозможны. По закону памятник и вновь выявленный объект равны. Но, с другой стороны, что именно будет выявлено в качестве предмета охраны — большой вопрос. И как показывает российская практика, ответы на такие вопросы могут носить субъективный характер и учитывать мнение людей, неизвестных научной общественности. Возможно, что под охрану попадет только фасад здания или отдельные детали интерьера. Это значит, что с остальным объемом здания собственник будет вправе делать все, что ему заблагорассудится. Хоть даже размещать развлекательный комплекс.
Понятно, что при таком раскладе не нужно ждать от собственника каких-то уступок. Остается только надеяться, что исторические помещения отобьют московские чиновники. Надежда эта, впрочем, очень хлипкая. Пока в ситуацию решилось вмешаться только Москомнаследие. И это был волевой шаг.
Порой случается, что мнение Москомнаследия остается незамеченным. Вот как, к примеру, было с котлованом под Заиконоспасским монастырем. Это здесь же, на Никольской. Москомнаследие с этим котлованом проело прокуратуре плешь, а прокуратура ничего не замечала. До тех пор, пока котлован не стал мешать реализации проекта другого, более крупного инвестора, чем тот, что раскопал котлован. И тут уж, конечно, и телевидение приехало, и в газетах шум поднялся, и прокуратура выступила со строгим лицом…
Москомнаследию в борьбе за Никольскую, 23, могла бы серьезно помочь коллегиальность. Однако коллеги по цеху охраны культуры не проявляют энтузиазма. Евгений Бунимович, депутат Мосгордумы и друг «Новой газеты», пытаясь спасти расстрельный особняк, писал в московский Комитет по культуре. В своем письме хранителям культуры он рассказывал о том, какая нелегкая была судьба у дома 23 по Никольской и что в связи с этим здесь необходимо создать мемориальный комплекс. И вот Бунимовичу пришел ответ:
«…Обращение Департамента имущества города Москвы к ООО «Сибнефтегаз», которое действует в интересах ООО «Пром инструмент» и является заказчиком проведения работ по регенерации здания по адресу: ул. Никольская, 23, стр.1—2, о рассмотрении возможных вариантов передачи здания в собственность города Москвы, оставлено без ответа. Принимая во внимание изложенное, а также учитывая, что здание по Никольской, 23, находится в частной собственности, решить положительно вопрос создания музея большевистских репрессий в указанном здании не представляется возможным».
Этот вялый ответ не оставляет сомнений: чиновники вовсе не намерены биться за особняк на Никольской, 23.
Но мы не хотим сдаваться так легко, как сдался Комитет по культуре. Мы по-прежнему считаем, что люди должны знать страшную историю Никольской, 23, и прежде всего хотим убедиться в сохранности помещений, представляющих историческую ценность. А основания сомневаться в этом есть. Недавно сам же Бунимович предпринял попытку пройти в здание. Охрана его не пустила: сказали, московский депутат для такой конторы — мелковато. Вот если бы пришел федеральный…
8 октября на Никольскую, 23, пришел и федеральный депутат — Валерий Зубов — в сопровождении Владимира Рыжкова. Результат тот же. Фасад здания прикрыт прежней зеленой сеткой, правда, огромный баннер с девушкой в двусмысленной позе после визита депутата сняли. Что происходит внутри особняка, охраняемого законом, нам неизвестно. Так что же там все-таки происходит? Евроремонт нашей истории?
Ольга Боброва
