Жарко. Пыльно. Сухо. Трава начинает подвяливаться на корню. На загородном кладбище молодые загорелые могильщики бодро копают ямы рядами по разметке. Натянуты верёвки. Земля разлинована и заранее выровнена бульдозером.

Выяснилось, что я опоздал на 5 минут. Автобус с провожавшими только что уехал, по словам могильщиков. Я как знал, что именно этот пазик встретился на подъезде. Прошёл на парковку. Увидел священника, переодевающегося у автомобиля. Под рясой у него оказалась тельняшка.
Простой парень. Не глупый. Даже образованный. Ездит по Европе, рассказывает про Австрию. В то же время в голове имеет какой-то феерический бред нацистского толка. Боится ехать в США по тому, что там "смешение наций". С австрийскими и вообще европейскими неграми, арабами он не общался, но уверен, что им в Европе не место. Уверен, что они не собираются интегрироваться, что чужды и враждебны, несут с собой чужую европейцам культуру и идеологию.
Далее он рассказал как, в отличии от иноземцев, чувствует связь с своей культурой и землёй. Как помогает ему в этом семнадцать соток и личный дом в Подмосковье, что дом гораздо лучше квартиры в этом плане.
По скольку он меня подвозил, я не стал его тыкать в алогичность его же утверждений. Просто из вежливости. Я вообще стараюсь не дискутировать с людьми, которые считают, что существует "добро" и "зло". Поблагодарил и попрощался.

Однако, с того момента меня преследуют печальные мысли. Вот этот человек приехал из своего занюханного Липецка, купил у громовских жуликов и огородил забором землю, где я в юности гулял с собакой, распространяет здесь чуждую мне идеологию, и сам же при этом пеняет на мигрантов в Европе. Вот уж, во истину, проективная идентификация!
Казалось бы, христианство, как и коммунизм, интернационально по природе. Но на нашей почве всё приобретает какие-то уродливые, мутантные формы. А потом этими мёртворожденными явлениями, типа иконописи, русского православия или лысенковщины начинают гордиться "патриоты".