Итак, у меня была собака. У меня и у моей подруги Маши. Часть наших похождений изложена <a href=" <ljr-href url="/users/zhopa/30339.html" site="http://www.livejournal.com">http://www.livejournal.com/talkread.bml?journal=zhopa&itemid=30339#cutid1</ljr-href> "><u> ЗДЕСЬ </u>.

<lj-cut>
Но ето, как и было обещано, совсем не все.
Надо сказать, дожка Дина сильно повлияла на наш быт. Ее надо было гулять, как минимум 2 раза в день. Хотя бы утром и вечером. Хотя бы по часу. Для чего были приобретены красивые кожаные штучки: ошейник и поводки разной длины.
По утрам собаку Дину гуляла добрая Машка, ибо в принципе – я сова, а по утрам – так просто помесь гиены со скунсом. Я проветривала псинку по вечерам.
Но не всегда. Как-то притащилась я с работы часов в 9, усталая и промерзшая, нашмыгала носом, разжалобила Машку и была оставлена на хозяйстве – варить собакину кашу и нашу пасту, а Машка, нарядившись в красивую белую шубку из козлика, прицепила Дину на поводок и дамы отправились на променад.
Кашка с пастой попыхивали на плите, я дымила сигареткой, в колонках урчало что-то африканское, жизнь явно удалась. И тут позвонили в дверь. Странно, - подумала я, - гостей мы не ждали. А у Машки был ключ. Пришлось телепать к двери, прикладываться к глазку и ктотамкать. – Жопа! – раздался из-за двери Машкин крик. - Снимай с себя все, ты поняла – все! – и открывай дверь. А..,- попробовала вякнуть я, все еще пытаясь что-то рассмотреть в глазок на темной площадке. – Быстрее!!! -проорала Машка волшебное слово. Далее раздалось что-то неразборчивое вперемешку с матом. <lj-cut>
Я пулей разделась до трусов, не решившись таки оставить неприкрытым святое, и приоткрыла дверь. На пороге стояла Машка в почему-то чорной шубке и такая же чОрная собака. Нас укусили, -выдохнула Машка, - быстрее Динку в ванну, - я не могу понять куда ее цапнули.
С собаки текло. С Машки капало. Подхватив упирающуюся собаченцию на руки и приседая от тяжести я побежала к ванне. Загрузила псину, врубила душ. Собака ничуть не переживала и норовила лизнуть меня в нос. У меня тряслись руки губы и все остальное. Вода моментально окрашивалась в красный цвет. Непослушными пальцами я теребила собакину шкуру в поисках раны. Ее не было! Собака продолжала игриво лизать меня в лицо. Я уговаривала ее только не умирать и продолжала поиски. На помощь пришла обнаженная Маха. Сбивчиво рассказала, что Дина играла с щенком боксера а потом взвизгнула и началось ЭТО. Там все в крови! – перепуганно шептала Машка. Снег, дорожка и вся лестница.
Я снова и снова смывала кровь, но она мистическим образом опять пропитывала Динкину шкуру. Раны не было! Мы были близки к истерике, когда Машка чудом заметила царапину на ухе. Меньше сантиметра. И все! Боксерша, играя, прокомпостировала ухо нашей некупированной лошадке! Уффф,- синхронно выдохнули мы и начали думать, как остановить кровь. Собаке надоело купаться, она рвалась наружу, тряся головой и осыпая нас веером бордовых брызг. Собака требовала спасти кашу, которая явно начала подгорать.
Вырубив газ мы стали искать пластырь. Вернее искала я, а Машка из последних сил сдерживала голодного динозавра. Пластыря не было. Щас у соседей попрошу – догадалась я и рванула на выход. Не знаю, что меня остановило уже на лестничной площадке, но точно не факт, что на мне все еще не было ничего, кроме плавок и боевой раскраски людоеда на тропе войны. Возможно, просто догадалась, что пластырь не приклеится к мокрому кровоточащему шерстяному уху.
Залив ранку перекисью мы затеяли перевязку. Ватно-марлевый *шлем летчика* – классика жанра, был сброшен за пол-минуты. Чуть дольше продержался тампон, закрепленной на собакиной голове эластичным бинтом. По ходу стены в доме украшала веерная живопись. Наконец, проблему решили с помощью 70-денового чулка, обрезанного и напяленного на вертящуюся башку. Собаке надоела ета странная игра. Она поужинала нашей пастой, ибо каша оказалась безнадежно испорчена накапавшей туда юшкой и завалилась спать. Среди ночи псинка решила, что со мной теплей и пришла храпеть на хозяйское ложе, верно рассудив, что бедную покалеченную животинку никто не будет прогонять на место и стучать по хвосту тапком.
Утром одтохнувший псюльник снял-таки повязку. И все заверте… Ухо и не думало заживать. Через десять минут наша отмытая вечером квартирка снова стала напоминать берлогу Джека-Потрошителя. С грехом пополам закрепив новый тампон я повезла собаку к врачу, а Машка рванула к первой паре. (Были мы в то благословенное время преподавателями инглиша и менеджемента в одном маленьком коммерческом подмосковном вузе. ) Городская ветлечебница только называлась городской, ибо располагалась она сильно за городом, проще сказать – у пизды на бороде, и если туда машинку еще можно было поймать, то вот обратно – очень проблематично.
Но, слава Б-гу, добрались-зашились мы без эксцессов, собачка мирно сопела под наркозом, доктор шила мелкими красивыми стежочками, я рассчитывала успеть к своей 3-й паре. Отрезав нитку врач удовлетворенно потрепала спящее собакино ухо и спросила: а как вы назад поедете? – Да вот щас дойдем до шоссе и на автобус, - ответствовала я, любуясь аккуратной работой. Как дойдете??? – Она еще часа два спать будет, как убитая, - вытаращила глаза докторица. Епть! Про ето я как-то не подумала. Сгрузив 70-килограммовую тушку со стола на кушетку в коридоре я села звонить. Вытащила Машку с лекции и возопила SOS. Бранясь и чертыхаясь, та удрала с работы, схватила такси на последнюю предзаплатную заначку и полетела на помощь. Дина лежала на кушетке обвисшим, едва дышащим тулупчиком.
Чипэндейл Машка явилась минут через 20. Как только во дворе хлопнула дверца машины открылся любопытный собакин глаз. За ним другой. А еще через пару секунд псина вскочила и, сшибая хвостом стулья, понеслась навстречу Машке, встала на задние лапы и смачно поцеловала любимую хозяйку в щеку. Врач выскочила на грохот и открыла рот. Дина грацевала вокруг Машки, повизгивая и радуясь так, будто не виделась с ней как минимум неделю. Ну как, как на ето чудовище можно было рассердиться?
Мы ехали домой, собакин смотрел в окно и домогался до водилиной шеи, Машка хвасталась, что утром, до работы, успела отмыть уделанную лестницу и стенки в подъезде. Доехали славно. Динка повертелась на улице, понюхала на снегу свеженькие метки, вошла в подъезд и, забравшись на пару пролетов вверх, жизнерадостно надула огромную, бескрайнюю, тут же разбежавшуюся по ступеням дюжиной ручейков, лужу.
А на следующий день началась весна.