Настроение:

sad

Cука, опять штора оторвалась. Вчера же вечером цеплял к карнизу. Ладно, иду на кухню. Там я имею бутылку «Миргородской» в холодильнике. Открываю и пью, смотрю прямо перед собой и вижу качающиеся зеленые кроны деревьев, растущих за окном. Отрываю бутылку ото рта, ставлю ее, ледяную, на заваленный объедками стол. Поворачиваю голову направо, вижу двухконфорочную газовую плитку, засранную выкипевшими макаронами.
Разворачиваюсь, получаю тошнотворное завихрение в голове, иду в туалет. Там с трудом наклоняюсь, поднимаю немного засранный и в курчавых волосах хомут унитаза, расслабляю сфинктер. Ничего не происходит. Сначала я издаю прерывистые звуки «пс-пс-пс», это не помогает. Потом я просто издаю протяжный звук «пссссс», и моча с ярким запахом ароматизатора для чипсов бьет в надтреснувший фаянс унитаза. Я по привычке издаю негромкий стон. У меня начинает по-плохому кружиться голова, я опираюсь правым плечом о змеевик-сушилку для полотенец. Брызги мочи попадают на расчесанные до крови из-за псориаза ноги, я морщусь. Из последних сил спускаю унитаз, как-то возвращаюсь в своему перекошенному дивану и оборванной шторе, ложусь.
Лежу, смотрю в потолок с нефлюоресцирующими в утреннем свете китайскими фосфорными звездами, потом смотрю налево, там в другой комнате лежит Лена и сопит.
Поворачиваю голову направо и вижу градусник, который сейчас показывает +19. Понятно, что через час он покажет +28. Закрываю глаза, замечая высокие тополя, шумящие листвой.
Просыпаюсь, открываю глаза. Вижу, как Лена натягивает черные колготки.
- Доброе утро, Женечка.
- Доброе.
- Ты сегодня собираешься на работу? – говорит она, одевая резинку на волосы.
- Ага.
Во рту у меня говно, в голове муть. Меня раздражает Лена, и я жду когда она уйдет. Я думаю, что неплохо было бы вздрочнуть.
Вот он, хлопок двери. Я подрываюсь, потом замираю сидя на кровати из-за головокружения. Чешу свой псориаз на ногах – синхронно, двумя руками. Встаю, по засыпанному волосами и перхотью советскому трижды циклеванному паркету иду к собранному хер знает их чего компу. Включаю его большим пальцем ноги, откидываюсь на спинку кресла на колесиках. Кресло – оранжевого цвета. Сиденье – практически черное из-за того, что я много дрочу на нем голиком или в одних трусах (жопа при этом сильно потеет), и не так уж часто моюсь.
Комп загружается, и я вижу обои рабочего стола – огромный пальмовый лист, сфотографированный в трехкратном увеличении. Три иконки поверх. Запускаю браузер, смотрю стриминг-порнуху, и молча дрочу с вытянутыми, дотрагивающимися до плинтуса ногами.
Кончаю, несу сперму в ванную, смываю ее с ладони струей горячей воды. Белок немного сворачивается при этом, мой ум притапливается в знакомом омуте.
Надеваю дважды рваные в очке джинсы, футболку, запихиваю в карман кошелек.
Выхожу, иду по двору мимо лилий. Мимо зассаных собаками песочниц. Мимо вертикально закопанных покрышек. Щурюсь от утреннего солнца, у дороги вижу протекающую машину-поливалку - из-под нее по асфальту текут слепящие ручьи. Захожу на стоянку, вижу свой вишневый Москвич. Долого шарюсь по карманам и не нахожу ключей от него – вот сука! Потом я зачем-то хожу вокруг и нагибаюсь то там, то сям.
Дергаю ебучий гнилой москивич за ручку водительской двери, и дверь неожиданно открывается.
Я залажу внутрь, в пыльный салон, расслабляюсь. Смотрю через мутноватое лобовое стекло вверх на ясное утреннее небо. Опускаю взгляд вниз – ключи торчат в замке зажигания. Мой рот расплывается в неуверенной улыбке. Я выхожу наружу и широко тянусь под утренним солцем. Потом протираю зеркала, завожу москвич, и выезжаю со стоянки.