Пять тем. Валерий Брюсов
для fortunatus@lj .

Пожалуй, первая моя - всерьез- литературная любовь. Тарковский, Блок, Мария Сергеевна- это было потом, потом, в шестнадцать плюс. А пока- мне даже не "четырнадцать лет", а лишь тринадцать. И я чувствую, что есть что-то в этом мире, есть- кроме видимого, но что? Гадаю. Выдумываю. Пробую. Слышу какие-то голоса, которые- прекрасно понимаю- сам же и проговариваю, раздвоением личности это не назвать- растроение, раздесятирение... И вот тут - божком из деревянной машинки...
Нет, тут надо сказать пару слов о, пожалуй, главном источнике тайн моего детства. О книжном стеллаже в нашей квартире. Купленном еще дедом по какому-то случаю. Больше никогда и нигде такого чуда я не встречал. Стеллаж- во всю трехметровую - если не считать двери- стену, светло-бежевый, без каких-либо излишеств- но каждая из его двух половинок состояла не только из двух дверей, открыв которые, можно было взять любую из книжек, но и из засевшей между этими дверцами цельной деревянной стенки. Неоткрывающейся. Чтобы добраться до чего-либо , таящегося за этой стенкой, надо было вытащить все книги , доступные взгляду, потом, сунувшись всем телом внутрь, по одной вынимать сокровища, перед тем годами не видевшие света- каждый раз удивляясь новым ,забытым и самими родителями открытиям...
И вот как раз в один такой вечер, когда на полу громоздилась уже горка вытащенных и отброшенных за духовной несовместимостью инкунабул, я и наткнулся на ЭТОТ том. И ощутил: оно!
То же, дергающее меня, чувство тайны. Та же невозможность - не дано, поскупился Кто-то там- услышать- а что там звучит? И- отрицаньем отрицанья- рывок в себя и из себя одновременно! Эй вы, небо! Не слышитесь ? Спрятались? Так нет же! Я, я сам, мой поиск и моя воля- они и будут этим небом, этой тайной! Я вылеплю истину из себя, создам ее- и не только поверю, но и других заставлю поверить в то, что Я и Макрокосм- одно. Поверить- и строить новые макрокосмики- из Я поверивших.
Наверное, это прежде всего и приковало меня к этим строчкам. Потом уже, по мере вчитывания- остальное. Того же плана.Вначале несколько раз оттолкнувшее было меня ощущение какой-то проскальзывавшей словесной глухоты- при том, что слово, разложенное на составляющие умом препаратора, вновь сложилось, искрило и играло в сотне других строк.А потом- восторг перед человеком, который- пожалуй, единственный среди подлинных поэтов- не должен был благодарить небеса за посланные звуки. Нет, все звучавщее из его уст- сделал он сам, своей рукой и волей. Вопреки той завесе, что стояла между ним и горним миром- завесе, которая была прозрачна или полупрозрачна для иных из его современников и соработников. Это был подвиг- не меньший, чем подвиг Ольги Скороходовой. Подвиг преодоленной слепоты и глухоты духа.
И, наверное, именно это заставило меня- биться о ту завесу, что стояла и перед моим третьим глазом . Не знаю- в конце концов пробил я ее немного или разрисовал капельками своей крови и прота. Да меня , откровенно говоря, это и не так уж волнует. Если даже и разрисовал- не это ли нужно от нас Ставящему завесы?
Наверное, сказанное- главное в теме "Брюсов и я". Можно, конечно, много рассказать и его жизни, стихах и прозе- тем более что читывал я по теме не так уж мало- но вряд ли я смогу сказать больше тех, для кого это чтение стало профессией. Так что , наверное, на этом и остановлюсь...