| |
[Nov. 12th, 2020|05:45 am] |
Ее появлению предшествовала музыкальная тема,
Похожая на тень, которую события отбрасывают назад,
На запах неподъемного столетнего тома,
Слипаются страницы, это клей или яд,
Или слабость пальцев, но, приближая развязку,
Память жгучего воска расплавит краску.
Матовый блеск, наведенный на резкость,
Ослепительно яркое, вплавленное в туман,
В пламени стадо пляшущих саламандр,
Прячется пастушка и тонет в блеске,
Чтобы выйти с ведерком, и крутится, падая,
Молока саламандры горячая мантия.
Как-то раз она населила сердитой рыбой
Городской воздух -- это был северный город --
Чтобы сделать дождь для пожароопасных нужд,
Рыба шла косяком, на Авроре же били рынду,
Мы по улицам шли, но живых не встречали душ,
Ледяное течение хлынуло нам за ворот.
А потом подсохшую пыль глотали десятки лет,
Слишком взрослая жизнь, она заживо кормит этим,
И вода, как вино, бывает только соленой,
Городскую память, уложенную в куплете,
Застывая, воск покрывает прозрачной пленкой,
Железнодорожная карта вен обвивает скелет,
Как ни странно, мы все еще узнаем друг друга
По отпечатку плавника на радужке глаза,
По тому, как гуляет эхо в полостях грудной клетки
От известного имени, как проходит по кругу,
Не повторяясь ни единого раза:
Скрежет ветра,
Язвительный скрип калитки,
Дребезг опрокинутой бездны,
Темный шорох бритвенного надреза,
Клекот рифмы и вздох куплета. |
|
|
![[info]](http://lj.rossia.org/img/userinfo.gif){kind=small}