| Черная книга Оз |
[Nov. 19th, 2009|03:34 am] |
Господин Лан Пирот слишком легкомыслен, и потому,
по правде говоря, учитель танцев из него никакой.
Сей момент он пляшет краковяк, через два такта
мазурку, если с ним нет учеников -- пристает к
прохожим. Жители Изумрудного Города обходят
его за двадцать шагов. Говорить с ним бесполезно,
он не помнит даже собственного имени, а если что
вдруг втемяшится ему в палисандровую голову, тут
же и разболтает. И все же, когда я вижу его
издалека, что-то сжимается у меня в груди, хоть
я и знаю, что у нас нет сердца, напоминать мне
об этом лишний раз незачем.
Иное дело -- коллега Ельвед. Вот серьезный
садовник! Всякой пень у него пустит ростки,
а если станет артачиться, Ельвед не потерпит
непослушания. Так и следует, ведь пни как дети,
больше всего нуждаются в твердой руке из
железного дерева. Путь к свободе пролегает
через тернии дисциплины.
Мы не знаем, кто мы друг другу, и лишь смутное
чувство заставляет нас держаться вместе.
Гримнир -- мечтатель, однажды он сказал мне:
"Я видел сон..." -- и я удивился, ведь
деревянные люди не спят по ночам -- но все-таки
поверил ему. В его сне, он сказал, мы шагали
вперед, друг за другом, и подходили к невыразимо
гладкой дороге, и эта дорога была, как зеркало.
Мы шли, много садовников, мы шагали четко,
правую или левую ногу все поднимали одновременно.
И в ушах звенела медная музыка воли, палисандровые
слова приказа, так он сказал -- и мне показалось,
я сам видел когда-то такой же сон -- и я понял,
как видят сны. Гримнир же начертил на песке
палкой медведя и небольшого всадника верхом,
и я спросил, кто это, Гримнир сказал: "Это бог."
Тогда я спросил, кто это -- бог, и Гримнир
ответил мне: "Тот, кто нас создал," -- а больше
он ничего не мог мне сказать.
Кое-что я знаю и сам. Знаю, что за горами есть
девчонка с деревянной ногой, она отняла у нас
память, и, если захочет, может ее вернуть.
Я спрашивал о ней у старого Фараманта, и тот
покачал головой. Я понял -- она больше
сюда не придет. Плохо обладать только частью --
начинаешь завидовать целому; будь та девочка
совершенно деревянной, мы не видели бы от нее
столько зла.
Соседям из мяса и костей я обычно не показываю,
что недоволен жизнью, да и если б хотел, не мог
бы -- кто бы поверил мне. В самом деле, мне
почти не на что жаловаться. Я люблю свою работу,
люблю ровные ряды деревянных братьев, хоть
они и не ходят, не говорят. Я рад, что не вижу
снов, потому что уверен, что мне бы не посчастливилось,
как Гримниру. Если бы я спал, каждую ночь я видел
бы последний костер Оламера. Он стоял в большой
яме, приготовленной для компоста, стоял, облитый
смолой, и расцветал тысячей высоких, удивительных
лепестков, и цветок огня, который он растил на
себе, был живой и лизал небо длинными языками.
Мы боялись спуститься к нему, мы стояли неровным
полукругом, закрываясь от искр, и кричали, звали
его по имени. Пока он мог, он отвечал нам.
Ельвед спросил его: "Зачем ты это сделал?" --
и Оламер ответил ему: "Чтобы перестать улыбаться."
Он стоял счастливый, с неистребимой улыбкой,
пока не исчез в огне. То, что от него осталось,
в основном попало на огороды, но мне удалось
сохранить горстку золы для своей клумбы,
фиалки -- моя слабость, фиолетовый цвет
я предпочту всем другим. Всякий садовник
имеет любимый цвет. |
|
|
![[info]](http://lj.rossia.org/img/userinfo-lj.gif)