| |
[Jan. 4th, 2013|12:04 am] |
| [ | Current Mood |
| |  annoyed | ] |
Какое-то это незаконченное действие. Чего-то
не хватает.
Вот если бы высокопоставленный чиновник, уличенный
в коррупции, подал документы на политическое убежище
в России. "Слишком много социализма."
И президент Израиля, тот самый, мы-все-ему-завидуем --
попросил Российского гражданства.
И все бы они его получили.
Вот это было б да.
И -- Антимагницкий Акт! Да! Я знаю! Абсолютно
все иностранные чиновники, обвиняемые в превышении
полномочий (и в хищениях в особо крупных масштабах),
АВТОМАТИЧЕСКИ получают российское гражданство
и право на въезд!
Вот это -- логично. А у вас опять, тьфу --
какое-то, пардон, Депардье. Подумаешь, страна,
удобная для жизни миллионеров. Дело же не только
в этом!
P. S. Еще у меня очень хорошая мысль: нужно награждать
российским гражданством ПОСМЕРТНО. Великих людей,
кто заслужил. Гитлера, например, или лучше даже Наполеона,
все-таки Гитлер, у него неоднозначная репутация. А Наполеон
внес большой вклад в российскую культуру. И человек
такой -- харизматичный, а кроме того, он подавил французскую
революцию, и это будет большой удар по оппозиции. А еще
принято считать, что Наполеон был маленького роста.
Вообще-то он так, вполне ничего ростом был, говорят. |
|
|
| |
[Jan. 4th, 2013|11:39 pm] |
Небо в черном пальто. А притоны дешевые тут.
Вдоль изнанки, как смазаны салом, протертые скользко,
Нехорошие тропы, петляя, по снегу идут,
Как Арсений Иваныч -- по паспорту он Митропольский.
Ты красиво шевелишься, словно дырявый платок,
Бело-розовый, нежный, в узорах из синих прожилок,
Как чужое письмо, я читаю тебя между строк,
Рассыпается в пыль Дровосек и сыреет Страшила.
Неужели все вести пришли с опозданьем на жизнь?
Целый город почтовых бутылок на дне океана
Мы пройдем по аллеям, ты плачь и за сердце держись,
Наберем тебе жемчуга, странных камней шестигранных.
Твое имя -- невежливо будет и спрашивать так,
Я тебя назову, как любимых всегда называем,
В деревянных руках опрокинутых назвничь рубак
На развалинах детской площадки еще поиграем,
Только холодно, ты вся дрожишь -- поскорее в конверт
И на юг, прямо в Африку, в брюхе почтового флота.
Мне не страшно одной, тебя ждут, ты несешь наш привет
Невозможным жирафам и толстым в ночи бегемотам.
Из Харбина звонят; и не спрашивай, где эта блядь,
Кто в бумажном конверте, а кто в деревянном гробу,
В сорок пятом году выходили тебя расстрелять
Почтальоны ночные из черных ворот ГПУ. |
|
|