| |
[Apr. 7th, 2018|04:44 am] |
Алиса читает "rope" как горе,
Чужой язык подступает мелкой волной,
Ветер слегка куражится на просторе,
Балагурит "она такая", а "я такой",
Делает вид, что не понимает знаков.
Отвернись, Алиса, не замечай его.
Помнишь, как баловали на дне оврага,
Рушили мир в кромешное ничего.
Он прибежит, мордой ручного волка со дна ладони
Ткнется, полузакрытым глазом высматривая аорту,
Следуя жесту, поднимет волну, и трепет его гортани
Выйдет на девять сфер и под землю спустится к мертвым.
Don't even think of it, keep off the edge, be quiet,
Dream of the big grey wolf lurking under the bed,
There's nextdoor child sleeping on its left side,
It would do for this night; now, can you guess who's next. |
|
|
| |
[Apr. 7th, 2018|07:36 pm] |
Тридцать лет назад я ехала на электричке
от станции Новодачная в сторону Дубны.
В тамбуре между курящими шел спор мировоззренческого
характера, но морды еще не били. Говорили на "вы".
И вот один спросил другого:
-- Вы в бога-то верите?
Тот на него пристально посмотрел и ответил так:
-- Насчет бога ничего не скажу. А в психиатров я не
верю. Психиатров не существует.
Вот бывает Россия булгаковская (с бесами, конечно),
а бывает достоевская. Булгаковская немного
постановочная, но к Достоевскому в ней относятся
уважительно, читают даже. А в достоевской России
Булгакова -- ну как сказать -- экранизируют. И
Достоевского экранизируют. Ну, потому что надо
страдать.
Ехала я, кстати, в морг на освидетельствование.
Трупов тогда очень боялась. Заблудилась и не
нашла. Вот такой же черный лежал снег,
как сейчас. |
|
|