| |
[Jun. 30th, 2020|01:08 pm] |
Шумно и шумно, Сашенька, от неба до неба,
От первого круга до девятого круга
Не горят снега и не клубится нега,
Свищет вьюга.
Кто смеет так говорить -- но никто не смеет
Молвить слово, потому что нет никого,
Кроме слова; может быть, кроме смерти:
Кто-то должен слышать его.
Разве можно отличить свет от ветра --
Обожжет зрачки по ту сторону зеркала,
Ритм от метра; медь по твоему совету,
Обойдя серебряное, померкла,
Тайное имя прячь от чужих гостей,
Если бы знала лиса имя зяблика,
Страшно сказать, сожмешься от жалости,
Имя -- сундук или крышка от сундука,
Только камень звука дробится эхом,
Страшно кричат, поверив в добрую весть,
Поезд пустили, строим платформу здесь,
Он почти всех строителей переехал.
Тайное имя -- звонкая пустота,
Время в него, как водоворот песка,
Сразу уйдет, и кончатся все "когда",
Стоит лисе узнать имя зяблика. |
|
|
| |
[Jun. 30th, 2020|11:44 pm] |
Кузнецов С. пытается овладеть дискурсом травмы
и занять стратегическую позицию. Местами благородно,
но бесполезно, по-моему. Травму немцев по поводу
проигранной первой мировой признают, но никто им
не сочувствует (кажется, она привела к нацизму).
Когда на одного моего старшего товарища настучали
на его американскую работу за шутку по поводу
еврейского вопроса (тогда еще стучали за "антисемитизм",
и быть евреем не помогало), ему назначили психологический
тренинг, сочтя произошедшее результатом травмы
по поводу распада СССР. Если бы он его не прошел,
был бы социально опасен. Травма, нанесенная гулагом
и / или преследованием инакомыслия при позднесоветском
застое, не попала в белый (или теперь черный, это все
равно) реестр и не попадет туда никогда. Гештальт
не закрыт, но он герметичен. Сейчас рекламно-плакатная
стадия "революции", нужна простая картина мира; люди,
унесенные экстазом, не могут и не будут приветствовать
сложностей. (Сложности будут, конечно, в определении
расизма, крипторасизма и тоже-расизма, но это обычные
навороты, чтобы находить новые поводы бороться
за благородные цели с запуганными нежными кроликами
в безопасных местах. Такое сотворяется в момент на
коленке.) Благонамеренным проще убедить себя, что
сердце, а не страх и не конформизм заставляет их встать
на колени -- кстати, они делают очень мерзкое дело, потому
что людям совсем не полезно, когда перед ними становятся
на колени. Иммунитет к этому прививается институтом
наследуемой монархии, воспитанием с детства, но монархи
тупые все равно. Но это неважно, конформистам скажут
стать на колени -- они встанут, скажут заняться расизмом
-- они займутся, кто их осудит? Так было всегда.
А что надо делать? Ну, я не знаю. Уходить в подполье.
Учиться компьютерным техникам и наукам. Цензура --
это серьезно. Рано или поздно она наступит на всех,
кто, вообще, способен думать. Нужно, чтобы этому мог
противостоять концепт настоящей свободы слова (без
мерзких кивков на "это же могут увидеть дети"), потому
что иначе против этого встанет только расизм и, извините,
патриархат. |
|
|