| Роман Арбитман о новом романе Тополя |
[May. 2nd, 2012|07:59 pm] |
Профиль №764, 2 МАЯ 2012 -
РОМАН АРБИТМАН
Призрак Фридриха
Рецензия на новый детективный роман Эдуарда Тополя
Девять лет назад Тополя освободили от Незнанского. Но вопросы остаются.
Действие нового романа русско-американского детективщика Эдуарда Тополя начинается с кошмара: милиционеру снится, как по Москве идут колонной мертвые звезды советского кино, протестуя против засилья Голливуда на наших экранах. Вскоре выясняется, что этот патриотический кошмар видели во сне и другие, что ночное наваждение — дело рук двух российских подростков. И поскольку в момент совершения каверзы оба гостят в Штатах, за юными гениями устремляются аж две спецслужбы — их ФБР и наше МЧС. Почему МЧС? Потому что для Тополя это нечто вроде КГБ, только круче. Ну примерно как Смерш в «джеймсбондовских» романах Яна Флеминга...
Перед нами, таким образом, не столько детектив, сколько подростковая фан тастика. То есть жанр вроде бы несложный в исполнении и оттого выгодный: идею можно взять с потолка, сюжет высосать из пальца, образы подменить шаржами, а скромный объем текста растянуть при помощи верстки. Благо бренд «Тополь» — гарантия продаж вне зависимости от всего, перечисленного выше...
Прервем рассказ о книге ради исторического отступления.
Упоминать о себе в тексте рецензии — дурной тон для критика, но куда деваться?
Так вышло, что первую (и последнюю) советскую статью о книгах эмигрантов Эдуарда Тополя и Фридриха Незнанского написал для «Независимой газеты» (3 августа 1991 года) автор этих строк. В ту пору политический детектив на нашем материале был редкостью, и сочинители «Журналиста для Брежнева» считались первопроходцами. Правда, тогда уже было заметно, что тандем распался и каждый идет своей дорогой, пнув напоследок соавтора (у Тополя мелькал некто Фрол Незначный, у Незнанского — Эрик Липа: оба — мерзопакостные существа).
Пройдет 13 лет, и Дорогомиловский суд Москвы по инициативе Тополя оформит «развод». В материалах дела возникнет дивный документ — экспертиза ИМЛИ.
Исследователи творчества Тополя выявят «следующие элементы его художественной системы»:
«высокое мастерство автора в изображении иностранной (по отношению к русской действительности) среды»;
«начитанность и образованность автора, довольно обширные знания его из области русского, советского и зарубежного искусства»; «склонность к описанию половой жизни человека: вне брака и вне глубокой влюбленности» и т. д.
Эти приметы прозы Тополя, обнаруженные в романах тандема, не будут найдены в романах, подписанных одним Незнанским. Так что ему при разделе имущества не достанется ничего…
Заключение экспертов приведено в победном очерке Тополя «Очищение от Незнанского» (2004) и не оспорено, то есть сам Тополь с универсальностью выводов насчет себя согласен. А значит, и сегодня документ годен в качестве матрицы: если автор поручит написание книги кому-то еще, это легко установить.
Проверим-ка «В погоне за наваждением».
С изображением заграничной среды — порядок. Кто еще из писателей, кроме Тополя, так воспоет Брайтон-Бич? «Здесь можно за полцены купить одежду и мебель всех именитых итальянских дизайнеров, французскую парфюмерию, канадские дубленки и астраханскую осетровую икру, запрещенную к ввозу в США».
С образованностью тоже порядок: перечислены имена Дмитрия Быкова, Сильвестра Сталлоне, Фенимора Купера, Михаила Лермонтова, к месту цитата про поручика Голицына и корнета Оболенского (см. Брайтон-Бич) и упоминание «Войны и мира» («плечистый полицейский, стройный, как Тихонов в «Войне и мире», в красивом мундире»).
Начитанность тоже неоспорима.
Вот первое предложение книги Тополя: «Прелый московский зной, настоянный на сизых выхлопных газах, раскаленном асфальте мостовых и прожаренных солнцем бетонно-кирпичных домах, стоял над Тишинской площадью». А вот начало повести Стругацких «За миллиард лет до конца света» (1976): «...белый июльский зной, небывалый за последние два столетия, затопил город. Ходили марева над раскаленными крышами, все окна в городе были распахнуты настежь». Было «белый», стало «прелый».
Тонко.
Да и Александре Марининой будет приятно узнать, что ее Заточный пригодился Тополю — тут он, правда, усох и из генерала стал полковником.
Подозрительней всего выглядят сексуальные сцены, какие-то не тополевские: «…стояла в двери спальни, явно наслаждаясь его растерянностью голого практически мужика перед ней»; «скульптурно-точеная плоть с разметавшимися по подушке волосами». Даже с учетом подросткового рейтинга негусто. Бой-баба из МЧС занимается сексом всего с двумя — с русским Грущо и американцем Гроссом, — и не одновременно, а порознь. Где же главный «атрибутивный признак» произведений Тополя — «многообразие в описаниях сексуальных отношений»? Тут есть лишь одно объяснение. Во время судебного процесса эксперт отмечал: «У Незнанского стыдливость советского человека, чего не скажешь о Тополе».
Неужто Эдуард Владимирович все же привлек в соавторы Фридриха Евсеевича?
http://www.profile.ru/article/prizrak-fridrikha-70365
|
|
|
