Пять раз в неделю новенькая служебная машина редкой красоты тормозит под окнами Натальи Александровны [похожей на ЛИНДИГРИН - В.П.] и бибикает. После третьего гудка пассажирка — столь же юная и прекрасная, как и автомобиль — выходит из подъезда. Дверца хлопает. Машина, подобно космической ракете, набирает скорость и летит к дому, где расположено министерство информации и печати области. Именно оттуда Наталья Александровна управляет всеми информационными потоками как руководитель ведомства — то есть министр.

И вот однажды зябким весенним утром Наталья Александровна просыпается от тишины. Несмотря на рабочий день, никто не гудит под окнами. Министр сама выходит из дома и с удивлением видит, что машины нет. Прождав четверть часа и отчаявшись дозвониться до шофера, Наталья Александровна теряет терпение. Она вызывает такси — не идти же ей, в самом деле, на автобусную остановку!

— Куда поедем? — интересуется таксист, похожий на усохшего артиста Роберта Де Ниро. Услышав адрес, он кивает и уточняет конспиративным шепотом: — Вы, значит, долларами платить будете?

— Да как вы смеете! — искренне негодует Наталья Александровна. Она оскорблена бестактным вопросом четырежды: как женщина, как министр, как патриот и как член правящей партии. — Да что вы себе позволяете! Конечно, рублями! Ру-бля-ми! И, между прочим, строго по счетчику! На чаевые теперь можете не рассчитывать!

Водитель с лицом засушенного Де Ниро вздрагивает и больше не произносит ни слова. По прибытии он честно отсчитывает сдачу, но в глазах его плещется удивление, словно бы Наталья Александровна каким-то образом обманула его ожидания. «Вот ведь психованный!» — думает министр о таксисте, но тотчас же забывает о нем.

Потому что в ее министерстве сегодня сразу все не так.

При входе она машинально говорит: «Здра...» — и обрывает себя на полуслове. Пожилой полковник в штатском, который всегда сидит на ресепшене внизу, исчез. В коридорах на втором этаже гуляет сквознячок с кислым привкусом канифоли. Испарились секретари, референты и даже рядовые сотрудники. Двери кабинетов распахнуты настежь, ковровые дорожки смяты, под ногами шуршат бумаги и хрустит попкорн, эстампы на стенах висят криво. Повсюду следы поспешного бегства, словно кто-то объявил по громкой связи об эпидемии чумы или о нашествии голодных зомби. В приемной — запустение. Некому даже налить министру чаю. Ей самой приходится включить чайник, самой класть себе в чашку заварку и сахар.

Сахар вроде тот же, что и вчера, но кажется горьким. «Да что же здесь произошло?» — панически думает Наталья Александровна и вдруг слышит, как из кабинета доносится привычный звук: трель телефонного звонка. Рывок — и вот уже трубка в руке у министра.

— Алло! — выдыхает она. — Алло! Кто говорит?

— Итс Си-Ай-Эй? — требовательно спрашивает голос в трубке.

Наталья Александровна уверена, что знает этот голос. Правда, за все время совместной работы в облдуме она раньше ни разу не слышала, как их теперешний спикер говорит по-английски.

— Владимир Васильевич, — жалобно говорит министр. — Неужели вы меня теперь совсем не узнаете?

— Итс Си-Ай-Эй? — повторяет ее собеседник, как заведенный. — Итс Си-Ай-Эй?.. Итc... это... ну как его, блин... Сентрал Интэллидженс Эйдженси, типа Юнайтед Стейтс оф Америка?..

— Это же я, Наташа... — шепчет Наталья Александровна. — Я же раньше у вас в комитете по культуре была... Бога ради, расскажите мне по-русски, что случилось? У нас что, революция? Третья мировая? Марсиане прилетели? Нас присоединили к Пензенской области? Газпром обанкротился? Я не понимаю...

— Ноу коммент! — голос в трубке крепчает. – Тут нечего и понимать! У меня заявление для вашего Си-Ай-Эй, андестенд? От имени и по поручению депутатов всех уровней хочу выразить солидарность... тьфу ты!.. хочу выразить решительное несогласие с деятельностью агентов и пособников ЦРУ США на территории нашей области!.. Эй, алло, вы еще на проводе? Куда вы там пропали, мисс, мадемуазель? Я еще не дочитал текст заявления...

Трубка, булькая голосом, вылетает из ослабевших пальцев министра и валится на рычаг. Сама Наталья Александровна без сил опадает в свое кресло и готова от нахлынувших чувств потерять сознание.

От погружения в забытье министра спасает гость: щуплый пацан в темных очках, батнике с красно-сине-белой надписью «Полюснаш» на фоне айсберга и глубоко надвинутой на нос бейсболке с профилем королевского пингвина, тревожно озираясь, появляется в дверях. Он толкает перед собой багажную тележку, которая набита компьютерами. Это явно не похититель, поскольку он не вытаскивает из кабинета технику, а, наоборот, торопливо затаскивает ее сюда.

— Мальчик... мальчик... — слабым голосом говорит министр.

Визитер испуганно вздрагивает, теряет очки и бейсболку, и Наталья Александровна видит, что это не совсем мальчик или даже совсем не мальчик, а скорее уж дедушка. Мало того, дедушка известный: самый главный общественник области и заслуженный юрист.

— Александр Соломонович, дорогой, пожалуйста, ну хоть вы мне объясните, что тут происходит! — умоляюще шепчет министр. — Я вчера новости не успела послушать…

— Я не Александр, не Соломонович, не дорогой, — скороговоркой бормочет гость, не поднимая глаз, — а вас, гражданка, я вообще первый раз вижу… Среди моих знакомых не было, нет и быть не может в принципе никаких агентов ЦРУ...

— Значит, это уже официально решено и утверждено? — жалобно спрашивает Наталья Александровна. – Но за что? Почему? И почему именно я? Я же никогда… Я же всегда…

— А кто, если не вы? Я, что ли? — с ожесточением бормочет главный общественник. — Новости она не послушала! А надо было слушать! У нас теперь каждый день какие-то новости! Вчера Сами Понимаете Кто сказал про этот ваш Интернет, что его придумали в ЦРУ, а руководят им из Америки... Никто пока не знает, пошутило начальство или уже всерьез, а значит, нам надо реагировать. А кто у нас в области заведует разными сайтами? Кто больше других пользуется Гуглом? Кто получает информацию из Интернета? Кто ее через него распространяет? Вот и выходит, что осиное гнездо ЦРУ определенно здесь у вас. И вы уж свою вину, пожалуйста, на других-то не переваливайте. Вас разоблачили, а некоторым еще жить да жить... Нате, забирайте вашу дрянь! — Заслуженный юрист поспешно вываливает у министерского стола ноутбуки, модемы, жесткие диски и прочие еще вчера полезные устройства, а сегодня уже вредные шпионские гаджеты. После чего подхватывает с пола очки и бейсболку с пингвином и мгновенно исчезает с горизонта.

Слушая, как каблуки заслуженного юриста стучат по лестнице, Наталья Александровна впадает в некое оцепенение, позволяющее ей несуетливо подумать сразу о нескольких важных вещах. Скоро ли за ней придут? Много ли ей дадут? И, главное, как будет выглядеть мининформ, освобожденный от чуждого технического вмешательства? Наталья Александровна вовремя вспоминает, что телеграф придумал агент ЦРУ Маркони, телефон — агент ЦРУ Белл, а лампочку и фонограф внедрил первый помощник Аллена Даллеса резидент Томас Альва Эдисон. И еще куча шпионов напридумывали назло России множество всяких фокусов-покусов — кто мобильную связь, кто банкоматы, кто двигатели внутреннего сгорания, кто ватерклозеты. Ничего-ничего-ничего, думает Наталья Александровна, мы сильные, мы державные, мы справимся без всей этой вражеской гадости — только крепче станем...

Ей представляется благостная картинка: вот у министерского особняка паркуются извозчики, вот мчатся с поручениями велокурьеры и скачут бравые фельдъегеря на орловских рысаках, развозя по редакциям пресс-релизы. Единственное, что ее смущает в этом прекрасном будущем, так это замена электронной почте. В глубине души Наталья Александровна опасается, что проклятые почтовые голуби, пожалуй, загадят весь министерский чердак.

Небольшое предисловие редакции: в материале ниже наш корреспондент Олег Кашин утверждает, что своими глазами видел командующего офицера ГРУ в деликатной ситуации проведения классической «черной операции» в Крыму, и что сейчас этот офицер командует восстанием в Луганске. Мы искренне надеемся, что публикация этого материала окончательно отрежет нашей стране пути к отступлению и заставит Россию пойти до конца в украинском вопросе. Адрес для пересылки редакции лагерных передач будет объявлен дополнительно.

Это, знаете, как разбираешь свои фотографии из отпуска — вот я какой красивый стою на фоне пальмы, ой, а кто там сзади мороженое облизывает, всматриваешься в фотографию — батюшки, да это ведь Цукерберг! И ты смотришь на эту чертову пальму и думаешь — ну какого черта, мог же ведь тоже пойти и купить мороженого, поздоровались бы, потом разговорились, и вместе бы пошли фотографироваться у пальм, это могло бы стать началом прекрасной дружбы.

Вот с таким чувством я перечитываю сейчас свои крымские репортажи для «Спутника и погрома», выискивая незначительные тогда и сенсационные теперь фрагменты. Сейчас будет две большие цитаты.

Первая:

«Интеллигентного вида мужчина с усиками и в штатском (так-то в основном все в камуфляже, но больше похожи на огородников) отходит от председательского стола, чтобы ответить кому-то на звонок:

— Ого, ты его знаешь? — я отвечаю, что нет, не знаю, и ополченец объясняет сам: — Это грушник российский действующий, теперь он расставляет посты. Он обещал наши отряды включить в состав действующей армии».

Вторая:

«Другой соратник Аксенова, который не представляется вообще никому, и его никто не знает по имени и фамилии, и даже его собственный охранник знает только имя-отчество (а человек приехал в Крым с охранником), обвиняет в срыве переговоров на уровне частей „некоторых высоких военачальников из Российской Федерации“:

— Нельзя очень грубо давить на людей, надо проявлять уважение к их офицерской чести. Это не враги, это такие же крымчане, как все, которые просто оказались в ситуации, когда последовать зову души значит изменить присяге, а выполнить присягу значит пролить кровь. Нужно много дипломатии и человеческого такта, а тут были даже поползновения к требованиям принесения новой присяги. Выход же может быть только один: убедить украинских военных в том, что они продолжают служить государству, которого фактически не существует и в котором нет ни одной законной власти. Если они готовы признать таковой властью Аксенова, это не будет изменой. Они будут по-прежнему служить народу Крыма. И даже народу Украины в той степени, в которой это возможно».

Вот я написал эти тексты, вы их, может быть, прочитали, и я, довольный, уехал из Крыма, и думать забыл о людях, которых там встречал, и даже о том, что я писал об этих людях. Два месяца прошло, и я занят совсем другими делами, вполглаза слежу за событиями на востоке Украины, читаю про какого-то чудаковатого ролевика-реконструктора, поставившего на уши регион с многомиллионным населением — ну да, пелевинщина такая, а я Пелевина не люблю. А про этого мужика все пишут, спорят по поводу его фамилии, то ли Гиркин, то ли Стрелков, и вот, увидев в сотый раз ссылку на его интервью «России-24», я не выдерживаю и включаю видео.

И вижу человека, с которым я разговаривал сначала в Симферополе, ночью в офисе партии тогда еще не российского губернатора Аксенова, а на следующий день — в Севастополе у ворот штаба российского Черноморского флота, где тогда еще украинский адмирал Березовский обсуждал условия своей сдачи. Ролевик, вы говорите, реконструктор? Часто ли у нас ролевики целых адмиралов нагибают?

Что не вошло в репортаж, и что воспроизведу сейчас по памяти: поговорив с Гиркиным-Стрелковым у штаба в Севастополе, я подошел к ждавшему там же окончания переговоров другому «аксеновскому» москвичу и спросил — слушай, как его хотя бы зовут? Он сказал, что имени не скажет, но «только благодаря этому человеку эти переговоры вообще стали возможны». Реконструктор, ага.

Московский охранник, кстати, называл его Игорем Ивановичем. Я тогда еще пошутил про Сечина, охранник не понял. Фотографировать Игоря Ивановича было нельзя.

Писать о нем тогда было тоже нельзя, но сейчас-то чего уж, весь мир человека знает. Опровергайте, товарищ Чуркин.

На самом деле Стрелков действительно реконструктор, не забывающий о своем хобби даже во время службы — обратите внимание на «белогвардейскую» форму самодельного шеврона. Но тяга вживаться в разные роли и образы ничуть не мешает профессии сотрудника спецслужб. [фотография "Космольской правды"]