| рождение пятого православного патриарха |
[Jan. 24th, 2009|11:52 am] |
Пишет Лев Усыскин в Полит.ру:
Откуда приходят Патриархи
К 420-летию начала Патриаршества на Руси
26 января (ст. ст.) 1589 года начавшийся в седьмом часу утра благовест возвестил жителям Москвы о начале невиданной доселе церемонии: поставлении Патриарха русской церкви – независимого ее предстоятеля, равного по статусу другим православным патриархам и лишь в иерархии неформального почета пропускающего вперед Константинопольского (Вселенского), Иерусалимского, Антиохийского и Александрийского патриархов.
Основными участниками обряда были три лица: царь Федор Иоаннович, Константинопольский патриарх Иеремия и глава русской церкви митрополит Иов, который, собственно, и стал первым русским патриархом.
Церемония проходила в Успенском соборе Кремля. Это было сложное многочастное предельно торжественное и богато декорированное действие, включавшее, помимо прочего, и чин особого рукоположения – епископской хиротонии. Тем самым поставляемый патриарх уже после рукоположения в сан священника хиротонисовался в третий раз: сперва, в 1581 году, – как епископ Коломенский, затем, в 1586 году, став митрополитом и вот теперь – в третий.
Митрополитов же теперь, после введения патриаршества, на Руси стало четыре: Новгородский, Ростовский, Казанский и Крутицкий. Увеличилось и общее число епархий – кроме митрополий, русская церковь имела теперь шесть архиепископий и восемь епископий. Обрел, в частности, своего епископа Псков – так издевательски Москва исполнила трехвековую мечту псковичей о церковной независимости от Новгорода.
Итак, по поставлении своего патриарха русская церковь стала в полной мере автокефальной – независимой от Константинополя. Впрочем, реальную независимость от греков московский митрополит получил еще в 1448 году, когда Москва впервые без санкции Константинополя "избрала" главой церкви митрополита Иону – взамен изгнанного Великим князем Василием в 1441 году митрополита Исидора.
Исидор подписал в 1439 году т.н. Флорентийскую унию – проект объединения православной и католической церквей под главенством Папы Римского. По возвращению в Москву Исидор был арестован князем Василием, однако бежал. Потом Василию Второму семь лет было не до церковных дел – он дважды побывал в плену, потерял глаза, вернулся во власть и, лишь расправившись с династическими врагами, занялся заполнением митрополичьей вакансии. Повод для сепаратизма был весомый – Константинопольский патриарх тоже подписал унию. Потом, в 1451 году, он также был сменен византийским императором, а его подпись дезавуирована. Но момент был упущен – отныне русская церковь решала все свои вопросы самостоятельно. А точнее говоря – под самостоятельную диктовку московского Великого князя.
Прямым следствием сепаратизма стала окончательная утрата Москвой церковного контроля над западнорусскими землями, входящими в состав Польши и Литвы. В 1458 году польский король добился перехода этих епархий под управление особой митрополии, подчиненной непосредственно Константинопольскому патриарху. Это было, с одной стороны, довольно сильное политическое поражение Москвы, с другой же – довольно значимое и во многом благоприятное событие для русской культуры. Так, в XVI - XVII веках именно западнорусская церковь обеспечила основной вклад в развитие русской духовной и интеллектуальной жизни.
Итак, русская церковь к концу XVI века была самой богатой и многолюдной из православных церквей – и к тому же единственной сколько-нибудь значительной, находящейся в стране православного монарха. Византия же, Балканы и Ближний Восток оказались тогда под властью мусульманской Турции. В этой ситуации озабоченная статусными материями московская власть задумала поднять титул предстоятеля русской церкви на максимальный уровень, сделав его патриархом. Идеология "Москвы – Третьего Рима" без подобного шага выглядела как-то немного смешно. Самочинно, однако, произвести подобное было канонически невозможно – требовалось деятельное согласие других православных патриархов. Вводить нового члена в свой клуб они не больно–то желали – но у Москвы был на это веский козырь. Деньги.
В 1586 году границу Российского государства пересек Антиохийский патриарх Иоаким. Ехал он, как водится, за милостыней: имевшееся у него адресованное русскому царю рекомендательное письмо Константинопольского патриарха помимо прочего просило помочь покрыть долг Антиохийской кафедры в 8000 дукатов – сумму, более чем весомую.
Это было вообще первое появление какого-либо православного патриарха на русской земле, и потому встречали его с исключительной честью. Иоаким был торжественно встречен Смоленским воеводой, высланные царем почетные послы встретили его поезд в Можайске - и 17 июня патриарх въехал в Москву. 25 июня на роскошных царских санях (летом-то!) Иоакима торжественно повезли во дворец, где Федор Иоаннович принял его по чину принятия послов, сидя на троне. В тот же день патриарх был приглашен на царский обед – что по русскому протоколу было исключительнейшей милостью. Однако, между приемом и обедом патриарху предстояла встреча с московским коллегой – митрополитом Дионисием. Иоакима к тому времени не могло не насторожить то, что низший по чину предстоятель русской церкви за эти дни и не подумал посетить его сам. И эти предчувствия Иоакима не обманули. В Успенском соборе Дионисий предстал его глазам во всем великолепии своих роскошных облачений и, прежде чем гость опомнился, сам благословил его, вместо того, чтобы напротив – подойти под патриаршье благословение. Опешивший грек хотел было возмутиться, но на его слова просто никто не обратил внимания. Иоаким прослушал литургию, стоя без облачения у заднего столба собора.
Таким образом, греку продемонстрировали, кто здесь хозяин положения. После чего начались содержательные переговоры на тему "патриаршество в обмен на золото". Вели их именно царские, а не митрополичьи люди и, в первую очередь, царский человек номер один – боярин Борис Федорович Годунов, лично приезжавший к Иоакиму. Переговоры были тайными, без протоколов, – однако до чего-то стороны договориться смогли: Иоаким, по-видимому, обещал ходатайствовать о московской инициативе перед восточными патриархами, царь же обещал материальную поддержку и, по всему, выплатил некоторые авансы. 17 июля был прощальный царский прием в Золотой палате, затем отъезжающие молились в Благовещенском и Архангельском соборах, и 1 августа Иоаким с почетным эскортом отбыл в Чернигов. С митрополитом Дионисием он после 25 июня так и не виделся. Обида.
Впрочем, жесткое поведение Дионисия могло быть и не согласованной с царем и Годуновым ролью "злого следователя", а личной инициативой митрополита, бывшего именно с Годуновым на ножах. Отнюдь не его персону видел фактический правитель России патриархом…
В 1587 году стараниями Годунова Дионисий был смещен, и русскую церковь возглавил в полной мере верный ему бывший старицкий игумен Иов.
Прошло некоторое время, и 24 июня 1588 года в Смоленск прибыл еще более высокий гость: сам Константинопольский патриарх Иеремия. Через местного воеводу он просил дозволения приехать в Москву за милостыней. Надо сказать, что в Москве это событие вызвало род недоумения: вопросы возникли даже по поводу личности гостя – ибо считалось, что в Царьграде патриаршествует Феолипт.
Оказалось, однако, что Феолипт свергнут султаном и Вселенским патриархом во второй раз стал возвращенный из ссылки Иеремия II. При этом сама Константинопольская патриархия Феолиптом была разорена настолько, что за долги конфисковали всю патриаршью недвижимость, включая кафедральный собор. Иеремия вынужден был покинуть Царьград и нашел пристанище при дворе валашского господаря. Как бы то ни было, Вселенский патриарх ехал в Москву лишь просителем – ожидаемого русскими согласованного решения четырех патриархов о поставлении патриарха московского он не имел.
Годунов и его приближенные, однако, сделали выводы из прежних своих ошибок. Приняв Вселенского патриарха с максимально возможным почетом и любезностью, они в то же время установили для его делегации режим, очень похожий на режим домашнего ареста. Все выезды за пределы резиденции и контакты с внешними лицами жестко контролировались царскими приставами. На этот раз глава русской церкви демонстрировал греческому гостю подчеркнутое послушание – его посланцы появляются на занятом Иеремией Рязанском подворье уже на следующий день по приезде гостя, а в ближайшее воскресенье Иеремию принимает царь. В тот же день Иеремия имел конфиденциальные переговоры с Годуновым.
Сперва Иеремия на прямые вопросы москвичей об учреждении русского патриаршества отвечал, как видно, в духе своего предшественника: дескать, вопрос сложный и требует коллегиального решения собора патриархов. Однако москвичи, похоже, решили довести дело до конца во что бы то ни стало. Фактически, греческую делегацию посадили на долгие месяцы в золоченую клетку – не прекращая обрабатывать.
Наконец, одна из уловок сработала. В какой-то момент Иеремии дали понять, что готовы рассмотреть вопрос о том, чтобы русским патриархом стал бы он сам. Для фактически выгнанного из Константинополя иерарха это был мощный соблазн – Иеремия изъявил согласие на такой поворот событий и тут же был огорошен. Ему сказали, что резиденцией новоявленного патриарха станет Владимир – как, де, историческое место резиденции главы русской церкви. А возле царя будет по-прежнему московский митрополит. Разведав потихоньку, сколь безнадежным захолустьем является ныне город на Клязьме, Иеремия закономерно потерял интерес к жизни в России. Однако – слабина была продемонстрирована, и дальнейшее давление москвичей принесло в конце концов чаемый ими результат. Вселенский патриарх согласился поставить патриарха Московского единолично.
В мае 1589 года сделавшие свое дело греки покинули Москву, а год спустя Иеремия вернулся в Константинополь. Он сдержал свое слово и, собрав собор патриархов, добился единогласного одобрения своих московских деяний. Отныне русская церковь получила общепризнанное право избирать собственного патриарха, которому в иерархии православных церквей было определено почетное пятое место.
http://www.polit.ru/analytics/2009/01/23/church.html |
|
|
![[info]](http://lj.rossia.org/img/imported-profile.gif){kind=small}