Monday, July 14th, 2014

Time

Event

1:10p

Дорога уходит в даль. (Пятнадцатая глава) ССЫЛКА на все главы: Глава Первая. ВОСКРЕСНОЕ УТРО Глава Вторая. СПЕКТАКЛЬ-КОНЦЕРТ Глава Третья. ЗВАНЫЙ УЖИН Глава Четвертая. МЫ С ПАПОЙ КУТИМ! Глава Пятая. В ГОСТЯХ У СКУПОГО РЫЦАРЯ Глава Шестая. ЕЩЕ ОДИН ПОДВАЛ Глава Седьмая. ОЧЕНЬ ПЕСТРЫЙ ДЕНЬ Глава Восьмая. ЮЛЬКА БОЛЬНА Глава Девятая. НОВЫЕ ЛЮДИ, НОВЫЕ БЕДЫ Глава Десятая. ЗВЕРИНЕЦ Глава Одиннадцатая. «ПОГОВОРИМ О ГЕРОЙСТВЕ!» Глава Двенадцатая. «ПОЛЬ». ЮЛЬКИНО НОВОСЕЛЬЕ» Глава Тринадцатая. У ИВАНА КОНСТАНТИНОВИЧА. БЕЗРУКИЙ ХУДОЖНИК Глава Четырнадцатая. 19 АПРЕЛЯ — 1 МАЯ Глава Пятнадцатая. ПАПА И ПОЛЬ ГУЛЯЮТ ПРИ ЛУНЕ Глава Шестнадцатая. ГДЕ ЖЕ ПАВЕЛ ГРИГОРЬЕВИЧ? Глава Семнадцатая. ДРЕВНИЦКИЙ Глава Восемнадцатая. ЕЩЕ О ДРЕВНИЦКОМ Глава Девятнадцатая. МЫ ПРОЩАЕМСЯ С ПАВЛОМ ГРИГОРЬЕВИЧЕМ Глава Двадцатая. СВАДЬБА Глава Двадцать Первая, Заключительная. ЭКЗАМЕН ================================================ Глава Пятнадцатая. ПАПА И ПОЛЬ ГУЛЯЮТ ПРИ ЛУНЕ День тянется без конца. Если смотреть в окно на улицу, то ничего особенного в городе не происходит. Едут извозчики, идут пешеходы, на углу висит афиша городского театра: «Сумасшествие от любви». Продают подснежники и первые лиловые анемоны, мохнатые, словно они надели шубки мехом наизнанку. Вот проехал доктор Стембо в изящной пролетке с английской упряжью — с оглоблями, концы которых выгнуты врозь и наружу. За ним прогремела телега, на которой свалены длинные железные полосы; концы их волочатся по земле и, подпрыгивая, грохочут по мостовой. Неторопливо проплыла закрытая карета «бискупа» — католического епископа. Многие прохожие останавливаются и набожно крестятся на эту карету, а сидящий в ней тощенький старичок старательно осеняет крестным знамением улицу направо и налево. — Бискуп… — крестится и Юзефа, но делает она это рассеянно, мысли ее давно далеко. Приходит ко мне на урок ящик — фрейлейн Эмма. Как каждый день, я сперва читаю вслух из хрестоматии: «Был сильный мороз. Карльхен, Амальхен и Паульхен очень жалели бедных воробышков, которые прыгали по снегу и, наверно, очень хотели кушать…» Потом я пишу диктовку: «Цветы благоухают — пукт. Наша мама очень добрая — пукт» и т. д. В заключение ящик декламирует мне очередную балладу Шиллера, как на грех, удивительно неинтересную. А может быть, просто я сегодня слушаю рассеянно? Как сквозь сон, я слышу, что какой-то «Фридолин» был верным слугой своей госпожи, «графини фон Заверн». Такая невнимательная слушательница, конечно, не вдохновляет фрейлейн Эмму, и она ни на минуту не превращается из ящика в живого человека. Так протекает весь урок. Когда фрейлейн Эмма наконец уходит, я чувствую такое облегчение, словно у меня гора с плеч свалилась. И снова мы с Юзефой сидим на подоконнике и смотрим на улицу. А там все так же мирно. На балкончике над аптекой Родзевича жена аптекаря, повязав голову косыночкой и разостлав два газетных листа, пересаживает фикус из глиняного горшка в более вместительную деревянную кадку. Сидящая рядом с аптекаршей большая серая кошка невозмутимо спокойно вылизывает свой бок. Папа весь день забегает чуть ли не каждый час домой. Не раздеваясь, спрашивает: — Ну, что? — Ничего… — отвечает мама. Папа нервничает, он даже и со мной говорит раздраженно. — Папа, почему Павел Григорьевич назвал меня Александрой Яковлевной? — А ты разве Мария Ивановна? Несколько раз в течение этого дня за окном по улице, гарцуя, проносятся небольшие отряды казаков. — С нагайками… — шепчет мама. — А это, голубенькая, скажу вам, не русское оружие! — разъясняет Иван Константинович Рогов. — Это — от ногайских татар заимствовано… Сотни лет тому назад! Нет, не русское оружие… — Чье бы ни было… — бормочет папа. — А если полоснет, так на ногах не устоишь! Ведь в такой нагайке, в ременном конце, свинчатка вплетена! — Ну, будем надеяться, казаки только для устрашения по улицам ездят, — успокаивает Иван Константинович. Однако эти надежды не сбываются.( ДАЛЬШЕ ВСЯ ГЛАВА ) (Comment on this)

<< Previous Day

2014/07/14 [Calendar]

Next Day >>