Все же напишу пару слов о своих 90-х.
Девяностые начались, и закончилось детство. Не только биологическое - закончилось счастливое советское детство. То есть, какое-то время я еще не понимал этого. В августе 91-го я заметил, что всюду начали появляться триколоры вместо привычного красного флага. Тогда я еще не понимал, что происходит, и не придал этому значения. Каюсь, я тоже неосознанно участвовал в оболванивании населения путем самооболванивания. Носил кофту с Микки-маусом (еще в 80-е), покупал американскую жвачку, ходил в Макдак (очередь в первый советский Макдак отстоял с самого конца и с огромным энтузиазмом), перся от американских боевиков. Тогда еще модно было носить кепки с надписью USA, значки с американским лагом, футболки, и я носил. Тогда я еще не понимал, что нас, как индейцев, покупают за бусинки...
В начале 92-го внезапно очнулся и увидел, что страна идет куда-то никуда. Увидел галопирующие цены, увидел гигантские очереди, старушек, продающих все ценности из дома у метро, ветеранов с медалями, собирающих бутылки. Увидел по телеку жирную морду Гайдара, который мне сразу не понравился, и еще множество эстетически неприятных нерусских лиц. Увидел выходцев с Кавказа, заполонивших рынки и превративших в рынок половину моего любимого города (сам живу недалеко от Черкизона). Впервые в жизни увидел бомжей и проституток. Увидел первый труп - мужика на БМВ расстреляли из автоматов прямо возле метро. Кажется, он был в малиновом пиджаке, хотя тут не ручаюсь, возможно, память уже что-то додумывает. Увидел омерзительнейшую рекламу, которая только вначале казалась забавно и интересной, но довольно скоро начала вызывать раздражение.

А еще мы начали жить намного беднее. Нет, не голодовали, в помойках не рылись. Но жить стали беднее, питаться скуднее - факт. И на курорт съездить, как в советское время по профсоюзной путевке раз в год, уже не получалось (впервые в Сочи я съездил уже будучи взрослым - в 1988-м, после почти десятилетнего перерыва). О карманных деньгах пришлось забыть - чтобы хоть как-то не потеряться на фоне одноклассников, некоторые из которых были детьми коммерсантов ( в то время коммерсы еще жили в обычных советских квартирах по соседству с обычными советскими гражданами, и их дети ходили в обычные советские школы), приходилось самому приторговывать сигаретами и даже шмотками (в 80-х это назвали бы фарцовкой). А в худшие времена и бутылки собирать. Зато в свободном доступе появилась японская видео и аудиотехника, что мне как большому любителю американской киноиндустрии, не могло не нравится. Впрочем, это увлечение быстро прошло.

Приблизительно зимой 1993-го появились новые увлечения - панк-рок (до того слушал всякую муть типа "Кина", "Алисы", «Металлики» и т.п.) и алкоголь. До наркотиков, к счастью, не дошло (в смысле, перепробовал многое, но не зацепило, и было это гораздо позже), но пиво, портвейн и водку в свои 12 я был потребить не дурак. Связался с бандой неформалов на районе, которые не только привили мне любовь к крепким напиткам, но и втянули в политику. Тогда я еще не понимал, ч о это на всю жизнь - просто ребята были постарше и в процессе распития обсуждали не только музыку, но и политическую ситуацию в стране, трепясь за анархию, костеря "жидов", "чурок", США, ну, и конечно, Ельцина и его банду. Тогда ни у кого не было никаких четких воззрений, так что называть нас коммунистами, анархистами или националистами было бы неправильно. Тогда все, кто был против власти - был свой в доску.

Октябрь 1993 года. Самое сильное впечатление в жизни на тот момент. Первое столкновение с реальностью, о которую разбиваются юношеские мечты. Первая потеря друзей. Первое желание мстить. Первое осознание того, что выбор жизненного пути сделан, и с него не свернуть.

Долгая депрессия после нашего поражения. Непонимание, что делать дальше, как бороться? Алкогольные эксперименты. В музыкальных вкусах начинает преобладать всяческая психоделия и пост-панк.
1995-й. Победа КПРФ на парламентских выборах и новая надежда. Начинаю заново открывать для себя "Гражданскую оборону" и "Красные звезды", вновь предпочитаю панк, но уже остросоциальный и околополитический. В 1996-м мы еще были малолетки, и не могли официально участвовать в зюганосвкой кампании, но активно клеили листовки, раскидывали газеты, делали граффити, собирали тиражи гнусной антисоветской газеты "Не дай бог!" и сжигали их. В школе создали свою партию, выпускали боевой листок и листовки, которые клеили возле расписания уроков. Агитировали младшеклассников, раздавали им "Лимонку", "Молнию", "Русский порядок"... Первые эксперименты с гитарой, первая группа в школе. Играем оголтелый панк про жизнь политизированных и вечнопьяных маргиналов.
1996-й. Предательство Зюганова и новый период депрессии, длящийся до 1997-го, когда впервые после некоторого перерыва попадаю на митинг Анпилова и знакомлюсь там с нацболами. 1998-й. Вступаю в партию. Заканчиваю школу и поступаю в иняз. Энтузиазм огромный, вновь появляется вера в революцию, смысл жизни. Юношеский максимализм. Начинаю читать все подряд, начинается формирование политических убеждений, которые уже окончательно сформируют мировоззрение. Тогдашняя моя группа "Рубилово-дробилово" становится полностью политизированной и превращается в "ГУЛАГ", сделаны первые записи, отыграны первые концерты.

90-е заканчиваются на подъеме. Дефолт только подстегивает уверенность, что система скоро наебнется, и придет наше время. Ельцин еще у власти, но все видят, что его дни сочтены и готовятся к новым политическим схваткам. Строю планы на будущее. Знакомлюсь с первой женой...

Воодушевлению конца 90-х приходит на смену апатия начала 2000-х. Но это уже другая история...